Официальный сайт журналиста и писателя Сергея Маркова.
Часть I. Глава II Версия в формате PDF Версия для печати Отправить на e-mail
06.11.2009
Оглавление
Часть I. Глава II
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6

 - Я вот чему за границей всякий раз удивляюсь, - сменил тему Ульянов. – Улыбаются люди друг другу. Незнакомым прохожим. А если чувствуют на себе внимательный взгляд, то улыбаются ещё более приветливо. Могут даже поинтересоваться, не помочь ли чем?..
 - А у нас в лучшем случае: что зенки вылупил? – продолжила тему А.П. - Чего пялишься?.. А то и по морде можно схлопотать - лучше не смотреть никому в глаза, как собакам. Но смешно от тебя, Миша, про улыбки прохожим слышать.
 - Да уж, пап! - согласилась Елена. – Даже здесь ты мрачнее тучи.
 - Нет, - возразила А.П., - справедливости ради скажу: здесь – не мрачнее.
   Мы всё же взяли по стаканчику холодной рицины (дешевле пива). Ульянов – бутылочку минеральной воды. Звучала негромкая, ритмичная, зажигающая, но и раскрывающая, размягчающая душу и зовущая за ослепительный, в дугу выгнутый горизонт Эгейского моря, то ли на поиски золотого руна, то ли на остров богини Калипсо, а может быть, и в пещеру к циклопу Полифему, - греческая музыка.
                                                           х               х               х
 - …Как вы думаете, Михал Алексаныч, - пытал я поздно вечером, когда мы вдвоём сидели на офицерской палубе в шезлонгах и глядели на звёзды (вдруг уловив себя на скомканном и чуть ли не запанибратском произношении его имени-отчества, которые в Москве привык проговаривать по-актёрски полнозвучно и внятно), - почему Перикл не освободил своего друга Фидия? Великого, несравненного, «золотого» и так далее?
 - Философии хочешь?
 - Размышлений.
 - Что я тебе могу ответить? А почему в лагерях и тюрьмах сидели Королёв, Русланова, которую Сталин, вроде как любил, Шульженко, маршалы, писатели, художники, да сотни, тысячи талантов…
 - Вам Сталина никогда не предлагали сыграть?
 - Я же не грузин. Да и какой из меня Сталин? Но, в принципе, играл и Сталина. Кого я только не играл.
 - Но Ричард III из вас весьма даже …конкретный. Аж мурашки по коже, помню. Хотя вы и не англичанин, насколько я знаю.
 - Не англичанин, - согласился Ульянов.
 - Кто ваши предки?
 - Сейчас, здесь будем говорить?
 - А когда? Где поговорить о корнях, о детстве, коли не здесь, в стране «прекрасного детства человечества»?
   А огни Греции, между тем, уже едва мерцали на горизонте в маслянистых фосфоресцирующих волнах за бортом. Тянулся через всё небо, от края до края, Млечный Путь. Спускался в воду парашютом Волопас. Сверкала в центре незамкнутого венца Северной Короны звезда Гемма. И будто плыл по горизонту Лебедь с яркой звездой Денеб на вершине.
 - У нас в Сибири бывает столько звёзд, когда мороз, - сказал Ульянов. И замолчал, как всегда.
 - Не хотите говорить? – в который раз въелся я.
 - Ты как на допросе: будешь говорить или нет?!. У меня-то детство совсем не прекрасное было.
 - Горькое, как у Горького?
 - Обыкновенное. Стеснительным был. Домашние, ты знаешь, говорят, что я - это всегда нельзя, неудобно, нет…
 - Я обратил внимание, как вы по телефону представляетесь: артист Ульянов из Театра Вахтангова.
 - А как надо представляться?
 - Так мы представляемся: корреспондент такой-то из журнала или газеты такой-то, «Огонька» там, «Комсомолки» или «Известий». А вы-то в стране более известны, чем Вахтангов.
 - Брось ты.
 - Я много раз слышал ваши публичные выступления. Такое впечатление, что вы учились риторике. Как древний грек.
 - О греках, кстати. По-моему, это и о режиссёрах-постановщиках. И об актёрах. Кто-то из великих, не помню, сказал о различии ораторского искусства Цицерона и Демосфена. Когда речь произносил Марк Туллий Цицерон, римский сенат охватывал восторг: «Боже, как он говорит!» Когда же речь держал Демосфен, афиняне кричали: «Война Филиппу Македонскому!»
 - Вы бы тоже могли, мне кажется.
 - Что бы мог?
 - Призвать к войне с Филиппом Македонским. И за вами бы пошли.
 - Вопрос: куда?.. Нет, я просто актёр. За годы натрепался, конечно. Научился разговаривать. Но всегда, сколько помню, это было для меня преодолением. Сомнения одолевали: а удобно ли, возможно ли, нужно ли кому-нибудь?.. Есть, конечно, люди другой, так сказать, конфигурации. Надо! Хочу! Буду!.. Вот эта решительность, проломность мне не присуща.
 - И в творчестве?
 - Нет, в работе я решителен. В жизни – гораздо более тормозной человек. Может быть, сказывалось то, что я из очень простой семьи. Мама была домохозяйкой, отец – по хозяйственно-партийной линии, директором маленькой деревообрабатывающей артели, которая изготавливала какие-то нужные в обычной простой жизни вещи.
 - Нужные – это что?
 - Например, гробы. Помню, они стояли на дворе. Мы, ребятишки, играли в прятки и в них прятались.
 - Известно что-нибудь о ваших дедах, прадедах?
 - Генеалогическое древо наше очень коротенькое. Точно я не знаю, но, по всей вероятности, либо мы, наш корешок, пришел в Сибирь в столыпинские времена, но, скорей всего, во времена ещё Ивана Грозного, с казаками, завоевывавшими Сибирь. Я ничего не помню. Кроме одного: дед мой был одноногий, ходил на деревянной ступе.
 - На Первой мировой ногу потерял или на Японской?
 - Точно не знаю, но думаю, что ничего героического. Он золотишником был, на Алдан золото ходил добывать, старателем, может, там ногу и потерял. Работал потом писарем в селе Бергамак, в котором я и родился. Это было довольно крупное село, с церковью. Которую разрушили в 30-е годы.
 - Дед – писаришко, да и всё как-то так… Но талант, Михал Алексаныч, не возникает ниоткуда. Существуют законы генетики и даже, если хотите, физики. В вашем роду,  наверняка, были таланты. Они известны? Ну, например, не играл ли виртуозно на балалайке прадедушка? Не пела ли, как та же Лидия Русланова, ваша матушка?
 - Ты вот подогнать пытаешься под какие-то нормы, понятия… Нет, не могу ответить на этот вопрос – придумывать не хочу, неправдашнее рассказывать не буду. Совсем были простые люди. Из Бергамака мы переехали по отцовской службе в село Екатериновское. Потрясающей красоты село на совершенно замечательном месте! Сейчас его называют Швейцарией… А потом переехали в Тару, маленький городок, который заложен был 450 лет назад. Тюмень, Сургут, Тобольск, Тара – это были опорные казачьи крепости, заложенные чуть ли не в один год. Мы там сняли флигель у бабушки. И вот мама рассказывала мне, что самоходы…

Последнее обновление ( 18.11.2009 )
 
< Пред.   След. >
ГлавнаяБиографияТекстыФотоВидеоКонтактыСсылкиМой отец, поэт Алексей Марков