| Часть I. Глава II |
|
|
|
| 06.11.2009 | ||||||||
Страница 2 из 6 - Не завидовали тому казаку в папахе? – спросил я. – Он ведь почти ваш ровесник был? Жена Елена посмотрела на меня зверски. Я одёрнулся, заткнулся внутренне, вспомнив сюжет повести другого сибиряка, Валентина Распутина, «Живи и помни» и предположив, что можно было подумать, что предположил я бог знает что. К 1927 в уме прибавив 18, то есть призывной возраст, успокоился, потому что вышло (в который раз) аккурат 1945. - Почти, - ответил Ульянов. – Нет, не завидовал. Я же понимал уже… Слушай, о чём мы с тобой говорим, кому это интересно? Тут море Эгейское, скоро Пирей, Афины. Вот лучше на что обратите внимание, товарищи, - он развернул Программу дня, надел на нос очки, зачитал с выражением, интонациями и даже тембром голоса офицера-пограничника: - «Внимание! Выход на берег во всех портах – только после окончания портовых формальностей, о чём объявляется по трансляции, поэтому просим всех пассажиров не собираться в вестибюле у бюро информации и у трапа! При выходе в город вам необходимы контрольные жетоны, которые находятся на доске у трапа. Номер жетона соответствует вашему порядковому номеру в списке пассажиров, который вывешен по правому борту у бюро информации. При возвращении из города просим вас обязательно повесить ваш жетон на доску у трапа». - Прямо молодость вспоминаю, - рассмеялась А.П. – Когда ты пятерку нашу в Польше возглавлял. - Действительно, что-то слышится родное, пионерлагерное, не находите? – туповато сострил я. – Нечто ГУЛАГовское. Супруга полоснула меня иссиня серыми глазищами, точно лезвием по лицу. - А чего я такого сказал? - Ты поговори, поговори, - сделала страшные, как у рыси перед прыжком, глаза и тёща, показывая, что здесь у стен могут быть уши. – И так еле-еле выпустили… - А как же иначе определить, не опоздал ли кто на теплоход? – рассудил Ульянов. – И продолжил: - «20.30 – всем быть на борту! Ужин. 21.00 – отход из порта Пирей на порт Неаполь (Италия). Расстояние между портами 661 миля – 1224 км». х х х Из Пирея минут за двадцать домчали до Афин. Стояла рекордная жара, как сообщил наш (персональный, оплаченный ещё в Москве) экскурсовод Христос (с ударением на первом слоге, но всё равно имя казалось театральным, как и всё вокруг). По радио в машине (с леденящим взмокшую спину кондиционером) передавали сводки сродни военным: столько-то жителей столицы за минувшие сутки скончалось от острой сердечной недостаточности, столько-то – от теплового удара, столько-то госпитализировано. Врачи умоляли (именно так, по-южному, по-свойски) горожан не покидать жилищ без крайней на то необходимости. Парфенон, к которому мы устремились, возвышался и как-то отстранялся от плавящихся после полудня, задыхающихся в бензиновых парах, оглушаемых моторами машин и мотоциклов Афин – хотя расположен в самом центре. По узкой лестнице между колоннами из пентелийского мрамора поднимаемся в Пропилеи. Колонны эти, расступаясь в центре, оставляют пятиметровый проход – священную дорогу, по которой шли на Акрополь процессии в дни празднеств, въезжали колесницы, вели жертвенных животных. Всё в Пропилеях – торжественный и строгий ритм, приглушённость голосов и шагов, прохлада, неязыческая сдержанность декора – призвано было играть роль прелюдии, создавать у человека, даже у иноверца, у варвара, настроение благоговения, достойное для вступления в святилище богини – покровительницы города. (Имперское величие в колоннаде – и в то же время подобие пожелтевшему пилёному сахару, с которым вприглядку, как во времена голода в русских деревнях, а изредка и вприкуску многие века пили чай некие воображаемые титаны). Магия чисел. В год на Акрополе бывает туристов примерно столько же, сколько коренного населения в Афинах – около трёх миллионов. И, если верить статистике, каждый третий уносит или норовит унести с собой на память в среднем три священных камушка, пусть совсем небольших. Третьего марта попался англичанин 1933 года рождения, преподаватель школы изящных искусств, отколовший и утащивший три больших фрагмента ценнейшей скульптуры. Ему дали три года тюрьмы. В своё оправдание он смог сказать лишь, что усердствовал ради учеников и не ожидал столь сурового наказания. Выпустили его по ходатайству британского правительства через три месяца и три дня. - А вы, Михаил Александрович, верите в числа, совпадения, магию? – спросил я. - В 13, например? Или в 666? - Нет, не верю, - ответил Ульянов, вытирая платком пот со лба. – Хотя, конечно, совпадения случаются. «Неужели эта пожилая индианка тоже унесёт что-нибудь под платьями? – прикидывал я вместо того, чтобы слушать экскурсовода. – Или парень и девица - рокеры? Или шейх? Или вот этот пожилой англичанин с бакенбардами, в белом льняном костюме, по виду лорд? Впрочем, не только и не столько от простых преподавателей изящных искусств, сколько от лордов-то и не знаешь чего ждать, когда они оказываются на Акрополе. Посол Британской империи лорд Элджин, получив разрешение оттоманских властей (тогда Афинами правили турки) взять с Акрополя «некоторые обломки камней с надписями и фигурами», отправил в Лондон дюжину мраморных фигур с фронтонов Парфенона, несколько десятков плит фриза, кариатиду из портика храма Эрехтейона и множество других ценнейших памятников и фрагментов. Другой лорд, Байрон, заметил по этому поводу, имея в виду шотландское происхождение Элджина: «Чего не сделали готы, сделали скотты» (то есть шотландцы). По-русски фраза поэта звучит даже более поэтично. А французы! В 80-х годах XVIII века посол Франции граф Шуазель-Гуффье велел своим людям «piller», грабить, вывозить из Афин и окрестностей все, что можно вывезти! Грабили римские патриции и герулы. Византийские правители, изгнавшие из Афин последних риторов и философов, Парфенон превратили в церковь Святой Софии, уничтожили центральные фигуры восточного фронтона, а статую Афины переделали в Богородицу, вложив ей в руки вместо меча младенца. Грабили лорды-крестоносцы, благородные бургундские рыцари, каталонские аристократы, короли Сицилии, флорентийские князья… В 1456 году Афины были захвачены турками, тоже благородными. В Эрехтейоне расположился гарем, где содержались сотни самых красивых женщин Европы, Азии, Африки. Парфенон стал мечетью, а затем пороховым складом – одного пушечного выстрела хватило, чтобы взорвать чудо света. Некоторые скульптуры еще держались, когда венецианцы взяли Акрополь, и их командующий, граф Мирозини, велел снять Посейдона с конями, дабы отправить домой. Но все скульптуры фронтона рухнули и разбились. А вскоре на Акрополь вернулись турки. - Я вот что думаю, - сказала А.П. – А может, не совсем прав был лорд Байрон, может, не стоило уж так припечатывать земляка, называя его скотом? - Мама, он назвал его шотландцем, «скот» по-английски, - объяснила Лена. - Спасибо, доча, что просветила. А то мать совсем неграмотная. - Извини, мамуль. |
||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | ||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|