ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРУГ 
                                                                 
                                                                                                                                           
                                                                                     «Люди поколение за поколением 
                                                                                     пересказывают всего лишь две истории:     
                                                                                     о сбившемся с пути корабле, кружащем  
                                                                                     по Средиземноморью в поисках
                                                                                     долгожданного острова, и о Боге, 
                                                                                     распятом на Голгофе».
                                                                                                                  Хорхе Луис Борхес,
                                                                                                                 «Евангелие от Марка»
                                                             Глава I.                                               
                                                         13 июля 1986 года, воскресенье. Порт Одесса – в море.                                                                                                              
   Круиз по Средиземному морю начался в Одессе: триумфально, чуть ли не под фанфары, мы спустились по легендарной лестнице, увековеченной важнейшим для нас, как считал Ленин, искусством кино. Помню ошалелые улыбки таможенниц и таможенников, узнавших то ли Председателя из одноименной картины, то ли Митю Карамазова, то ли генерала Чарноту из «Бега», то ли самого вождя мирового пролетариата, однофамильца. И помню вопрос «Это вы?», на который все отвечают по-разному, - например, тот же великий аргентинец Борхес ответил однажды подошедшему к нему на улице прохожему: «Иногда». 
   Помню тлетворный дух капитализма («Chanel», «Marlboro», aircondition), пахнувший из недр белоснежного лайнера «Белоруссия» и погрузивший в лёгкую прострацию. Помню воздушных змеев, которые запускали в небо мальчишки, с криками носившиеся по бетонному волнорезу. Змеи были яркие, разномастные, разновеликие. Выделялся один, похожий на орла с мощным клювом и широченным размахом крыльев. Наш теплоход повернулся на 90 градусов и лёг на курс, оставляя за собой изумрудно-золотистый бурлящий шлейф. А змей всё парил и взвивался, подхватываемый порывами ветра, восходящими потоками. И мнилось, что он сорвался, вырвался. Что он свободен в полёте. Его ничто не сдерживает. Он так и будет парить над легендарной лестницей, Одессой, надо всем морем и миром. Будет взлетать всё выше и выше в пронзительную синеву. Казалось, он сам ощущает себя совершенно свободным. Но вдруг, когда больно глазам уже стало глядеть против солнца, змей дёрнулся, будто осадили, -  и замер. И неумолимо пошёл на снижение. Подчиняясь воле какого-то мальчишки.
   Вскоре Одесса скрылась за горизонтом. А недостойный автор этих строк, снова и снова прочитывая с первой до последней буквы Программу дня (Daily program, Programme du jour) всё не мог поверить в реальность происходящего: 20.30 – ужин (рестораны «Минск» и «Брест»). 21.00 – отход судна из п. Одесса на п. Пирей (Греция). Расстояние между портами 695 миль = 1287 км. 22.00-04.00 – Приглашает ночной бар «Орион»: коктейль дня «Одесса», сэндвичи – 8,5 франков, 1,20 долл.США, диско-музыка…  Он, документы коего на выезд в капстраны уже десяток раз без комментариев безвозвратно и, соответственно, «безвыездно» тонули к каких-то таинственных недрах: то ли за пьяную антисоветчину в компании, то ли, повторюсь, за студенческие блудни с француженкой, доминиканкой и разными прочими шведками. И теперь он воочию увидит Афины, Геную, Неаполь, Марсель?!. Как было не вспомнить университетского преподавателя философии, повторявшего: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»
 «…Что-то у тебя там не то», - за месяц до описываемых событий, как-то вечером за ужином сказал тесть, наслаждаясь, подобно японцу, видом дымящихся перед ним на тарелке пельменей. «Не то, - согласился я, но лишь на третьем пельмени осознал всем холодеющим существом своим, что теперь уже точно не видать мне «колыбели цивилизации», как своих ушей. Теперь уж – если говорит депутат, член ЦК – полный п…ц. – А где – там?» – «Вопрос интересный, - Ульянов неохотно оторвал от пельменей свой фирменный взгляд, вызывающий желание спрятаться под стол. – Там, - он поднял стальные глаза к кухонному абажуру. – Я был на Старой площади». – «В ЦК КПСС?» - глупо уточнил я. «В ЦК. Или в КГБ», - тесть пожал массивными председательскими плечами. Пауза длилась дольше, чем в спектаклях Театра имени Вахтангова. Забили антикварные часы: сперва напольные в гостиной густым простуженным басом, затем настенные и стоявшие на антикварных буфетах, комодах, консолях. Дальше – тишина, драматически молвил про себя я, глядя в тарелку на остывший обмякший пельмень. Как своих ушей... «Так вот завтра ступай, Миша, и узнай, в чём там дело у твоего зятя!» - с дуршлагом в цепкой жилистой руке развернулась от мойки тёща, Алла Петровна. Будто дунув на совсем уж было погасший уголёк моей надежды. «Ладно, схожу», - снова пожал плечами Михаил Александрович. А я вообразил, как большой начальник в большом кабинете большого дома рассказывает ему, отцу моей законной жены, о моих давних мелких шкодливых похождениях - и едва сам не отказался от круиза.
   Прошло время, и я понял нелепость тревоги: до моих ли похождений было на Старой площади после Чернобыля, когда начинали уже сбываться провидения апостола Иоанна, два тысячелетия тому назад создавшего на Патмосе Апокалипсис?..
 «Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки».
 …В июне 1989 года мы с Еленой отправимся к моим университетским друзьям в Центральную Швецию, где прежде всего был зафиксирован выброс с Чернобыльской АЭС, - друзья-землевладельцы сообщат, что треть всего их водного пространства, озёр, прудов, речушек, родников, - не пригодны после аварии в Чернобыле для рыбной ловли, купания и вообще использования человеком, а с земли необходимо было снимать чуть ли не метровый плодородный слой, - лицо М.А.Ульянова, выслушавшего наш рассказ о  путешествии в Швецию, станет каким-то пергаментно-безжизненным, «умеем же всё вокруг испакостить!», - процедит он сквозь зубы.
   К слову сказать, Елену в тот круиз по Средиземноморью просто так, с кондачка, тоже не пустили (молодым уже невдомек, что без так называемой выездной комиссии, состоявшей из старых большевиков и ветеранов войск НКВД, без чётких ответов на их каверзные вопросы типа «Какого числа родился товарищ Ким Ир Сен?» или «Чем закончил свою речь на очерёдном съезде партии товарищ Фидель Кастро?» выехать за границу, даже в страны соцлагеря, было невозможно), - она устроила скандал, в результате коего второй секретарь Свердловского райкома партии лично доставил утверждённую комиссией выездную характеристику на тов. Ульянову Е.М., отправляющуюся за рубеж, как было сказано в сопроводительной записке, «в составе делегации» по месту жительства члена ЦК КПСС  тов. Ульянова М.А.