НЕ МОСТЫ, КАК В ПИТЕРЕ

– …Не мосты, как в Питере, а люди здесь разводятся, – подтвердил гипотезу художник Анатолий Путилин; он, русский, эмигрировал по еврейской визе из Ленинграда в начале 80-х и зарабатывал на хлеб насущный, холсты и краски залихватским исполнением романсов под гитару в русском ресторане «Balalaika» неподалеку от Пантеона, куда я пришел продавать икру. – Ты «Праздник, который всегда с тобой» читал?..»
Теперь кажется: что-то такое я чувствовал еще в Москве, до отъезда, когда мы с моей женой Еленой Ульяновой проходили выездную комиссию райкома партии. И когда я заполнял анкеты в консульстве Франции. И когда покупал в железнодорожных кассах на Петровке билеты на поезд Москва-Париж…
И даже в спальном купе поезда, хотя пребывали мы всю дорогу в эйфории – иначе чем объяснить тогда нашу беспримерную обоюдную сексуальную активность? Двое суток мы пили коньяк, вино, ели домашние пирожки с капустой, крутые яйца, вареную курицу и предавались плотским утехам то на одной, то на другой полке, а то и в проходе. Хорошо помню, как после утомительного и унизительного (с легким шмоном) прохождения брестской таможни… И после Варшавского вокзала… И сразу за Берлинской стеной, едва миновав просторную, угрюмую, пропахшую углем столицу ГДР, когда колеса стучали уже по капиталистическим рельсам… Так бывает или вначале, или напоследок.
Париж разводит. Об этом читаем у классиков, наших и зарубежных, видим в кино, слышим от знакомых. Что-то есть в этом городе такое… Впрочем, в любом городе что-то есть.
Поезд прибывал. Париж встретил аэрозольным граффити на стене тоннеля FUCK OFF и негром, с ослепительной улыбкой мочащимся на шпалы и приветственно размахивающим, точно флажком, огромным жилистым членом-шлангом с красной головкой.

…Шел дождь. Он весь месяц, пока мы там жили, шел, лил, в лучшем случае моросил, снисходительно позволяя солнцу лишь кратковременные просветы. Мы, естественно, не ожидали, что июль в городе Париже будет таким. Денег же, чтобы купить плащи, зонты, закрытые туфли или кроссовки вместо босоножек было у нас примерно столько, сколько мог наплакать кот, еженощно пронзительно мяукавший по соседству. Но о деньгах (как об одной из причин развода) ниже. Сейчас о дожде. По телевизору говорили, что циклон встретился с антициклоном над Атлантикой. Или наоборот. Возлияния, которыми ознаменована была эта встреча, ощущались всюду. Мокрым показался нам Париж – на первый, неискушенный взгляд приезжих. Возможно, мы что-то недопонимали. Но очень мокрым. Сразу, еще когда ехали с вокзала, вспомнилась фраза из письма Куприна в Россию: «Вино здесь пахнет мокрой собакой». Мы поселились на улице Трех братьев у подножия Монмартра в квартире Максима Мардухаева. Дом был наполеоновских времен постройки (типа наших имперских, с толстыми стенами, высокими потолками, маленькими окнами). Все дышало зловонной сыростью. Париж вообще город сырой, заплесневелый.