|
Страница 5 из 8
Представитель всесильной Конторы появился своеобразно и как-то глуповато. Мне, отдавшему долг Родине в положенные сроки (два года после школы отслужил в горах Армении) приходит вдруг повестка не моего района: мол, явиться во столько-то, туда-то. Я ее, естественно, скомкал и выкинул в урну. Через неделю следующая, уже в военкомат поближе, но тоже не моего района. Я выкинул. Так продолжалось месяца полтора, пока не позвонил военком соседнего района и вежливо не попросил просто приехать, чтобы кое-что уточнить. Я приехал. Захожу в кабинет. На месте военкома под портретом министра обороны сидит элегантный молодой человек в бежевом костюме-тройке. Сам полковник сидит сбоку за столом совещаний. «Вот тут товарищ из КГБ хотел бы побеседовать, – говорит военком. – Не буду мешать», – встает и выходит из своего кабинета, точно бедный родственник. Я приуныл. Во рту появился привкус, будто перед тем, как войти, я тщательно разжевал окурок, поднятый из лужи на автобусной остановке. «Приветствую вас, – последовало вполне мужское рукопожатие. – Меня зовут Андрей. Нас заинтересовали ваши многочисленные знакомства с иностранцами. И с иностранками», – почти неуловимо, но достаточно многозначительно и похабно ухмыльнувшись, добавил товарищ Андрей…
Почти год с разной степенью периодичности мы встречались с Андреем (ни фамилии, ни отчества, ни причины того, почему побеседовать со мной он решил в одном из военкоматов, я так и не узнал). Встречались то на бульваре между памятником героям Плевны и станцией метро «Площадь Ногина», то в ГУМе, то на Ленинском проспекте. Разговоры были все больше ни о чем. Он пытался меня прощупать. Примерно так (приходило на ум сравнение), как на деревенских танцах парни щупают девок, а те хихикают и увиливают. Я не хихикал, но тоже увиливал. Однажды товарищ Андрей предложил мне пойти в гостиницу «Орленок» и «войти в контакт» с группой молодых шведов и финнов, приехавших на Дни русской зимы. Я пошел, представился им в фойе журналистом, стал расспрашивать, чувствуя себя чуть ли не Штирлицем, о впечатлениях, мало что понял, потому что говорили они быстро, покраснел, стушевался, хотелось попросить подобно Шурику в «Кавказской пленнице»: «Помедленнее, я записываю!..» Кончилось это разухабистой гонкой на тройках и безудержной пьянкой сперва в ресторане с цыганами, затем в номере гостиницы, где я усердно менял свои деревянные рубли на их свободно конвертируемые кроны и марки, после чего произнес тост, прочитал пару стихотворений, с надрывом исполнил под гитару «Охоту на волков» Высоцкого и увез на такси к себе домой некрасивую жидковолосую руководительницу группы с 42-м размером ноги – «для более глубокой разработки». Сам я не помнил, что ей говорил, должно быть, как принято было на интеллигентских столичных кухнях, крыл почем зря Ленина и тоталитарную систему, хвалил Солженицына и Сахарова, – так вкратце изложил мне суть моих выступлений Андрей. Я пытался оправдываться: мол, для затравки, чтобы войти в доверие, расположить к себе врага… Потом, сославшись на головную боль и дрожь в членах, я предложил составить мне компанию в поправке «пошатнувшегося на задании здоровья». Сурово глядя на рубиновые кремлевские звезды (сидели мы в одном из буфетов гостиницы «Россия»), Андрей отказался.
|
