...Из окна машины открывались виды, объясняющие извечную ирландскую ностальгию и тот факт, что все больше потомков эмигрантов возвращается на родину предков – «изумрудный остров». Он в буквальном смысле слова изумрудный, притом круглый год. Сочные травы, словно гигантским шерстяным пледом, покрывают длинные пологие холмы; вековые дубы, платаны, ели, сосны походят на творения гениальных зодчих, пребывавших в полном согласии с природой и космосом; приливы, отливы, во время которых пуританская католическая Ирландия предается стриптизу, стыдливо, но настойчиво обнажая нижнюю, затем верхнюю часть довольно-таки смелых местами форм и растительности, – и огромные жирные чайки вожделенно набрасываются на обнаженное, влажно поблескивающее распластанное тело; по синим озерам неспешно плывут облака, и отражаются в них камни, которыми убран весь остров, и даже нагромождения ледниковых валунов кажутся искусно выстроенными жилищами, а десятки, сот¬ни миль оград, сложенных из камней, свидетельствуют о генетической любви к труду и непрерывной преемственности поколений.
Если бы меня попросили одним словом охарактеризовать Ирландию и ирландцев, то я бы сказал: преемственность. Даже в мельчайших деталях, незначительных подробностях ощущается она – с первой и до последней минуты в «стране мудрецов и святых» не оставляло ощущение, что так было, есть и будет всегда несмотря ни на какие войны, революции, катаклизмы и даже конец света: Ирландия останется островом-парком, с оружием в руках ирландцы защищали свои вековые деревья от вырубки колонизаторами-англичанами, с идеально подстриженными газонами и кустами, вечными соборами и замками в продуманных зарослях и белоснежными лебедями, разноцветными, словно игрушечными домиками, свитерами ручной вязки и колоссальными Мохерскими скалами на западной оконечности острова, что миллиарды лет противостоят ветрам и волнам Атлантики и защищают мать – старушку Евразию. Ручная работа – это словосочетание в Ирландии осуществляется, обретает предметный смысл: ведь каменные ограды испокон века складываются вручную и всемирно известные свитера и кофты тоже вяжутся вручную. Но теплота и чуткость человеческих рук ощущается во всем (или почти во всем), где написано «Made in Ireland», – чтобы убедиться в этом, достаточно пройтись по улицам и обратить внимание на двери: сотни тысяч дверей, и нет двух одинаковых, любая – произведение искусства, и на расписанные с буйной фантазией стены домов, бунтующих против хмурости и мрака, насылаемого Атлантикой, или заглянуть в любой ирландский паб в любой части света: темно-вишневое, темно-коричневое, коньячное, медное, латунное, льняное, сотканное из множества разноцветных нитей, полированное, шелковистое... как шерсть красного ирландского сеттера, будто созданного для того, чтобы его гладить. (Кстати, об ирландском сеттере. У меня на даче (или я у него?) живет ирландец по имени Тимофей, Тим. В детстве он обожал грызть вещи ручной работы, наказывать его было нельзя, потому что он вел себя как истинный ирландский лорд – обижался, уходил на второй этаж и накладывал там кучу (на головы, типа, нате вам). Тим любит носиться по болотам, лугам и спать у пылающего камина; по ночам он задумчиво смотрит на луну и облака; более своенравного существа я не знаю).
Преемственность... Как не хватает ее России, все «разрушающей до основанья, а затем...»
В отличие от многих побед, одержанных христианством в других странах (где божества поверженного язычества занимали у христиан место чертей, бесов и прочей нечисти), в Ирландии они становились святыми в ряду с самим Патриком. Например, Бригита, языческая, а затем и христианская, наиболее почетаемая ирландцами святая.
Преемственность, то есть продолжение жизни, видится и в отношении ирландцев к смерти. Со времен легендарного Кухулина существует обычай хоронить королей, вождей и просто воинов стоящими в боевом облачении, тем самым как бы продолжающими ратные подвиги. В статье о Дефо Д.Джойс писал: «Старый лев уходит в удаленное место, зачуяв последний час. Он испытывает ужас к своему изнуренному, убогому телу и хочет умереть там, где никто его не увидит. И так же иногда человек, рожденный в стыде, сжимается от стыда смерти и не желает оскорблять других, остающихся жить, зрелищем того, как природа, саркастически и брутально, обрывает жизнь человеческого существа». В одном из дублинских пабов нам довелось присутствовать на поминках – казалось, речь идет о свадьбе или о дне рождения. Говорят, похороны в Ирландии – не оплакивание преставившегося, но гимн прожитой им жизни.
Мэйв, сотрудница одного из турагентств, принимавших нас, накануне похоронила своего жениха, погибшего в автокатастрофе, свадьба должна была состояться именно в тот вечер, когда мы с ней встретились и за разговорами и «Гиннесом» провели несколько часов – мы не знали о трагедии, смеясь, делились ирландскими впечатлениями, Мэйв тоже смеялась, рассказывала анекдоты об ирландцах...