Армения. Воспоминания о будущем |
03.11.2009 | |||||||||
Страница 2 из 7 - А ты говоришь, метромост через вашу Москву-реку, который и четверти века не вынес, то и дело ремонтируют, - говорит сверху Геворг, будто услышав меня. – Этот камурдж, в смысле мост в тринадцатом веке создан. Никакого тебе цемента. Ты только представь, сколько караванов через него прошло на Восток – в Персию, Индию, Китай… И оттуда. Но и сейчас работает мост. И гружёные КАМАЗы выдерживает, и бронетехнику... - Бронетехнику? – недоверчиво переспрашиваю я. - Недавно на учения в Азербайджан танковая колонна прошла. Раньше произведениями искусства мосты были, вот в чём дело. Когда мы жили в горах… Ну, поехали дальше? - Обожди, Геворг-джан, - прошу, поднявшись на мост. – Постоим немного. Расскажи что-нибудь. - Что могу рассказать? Таких раньше много было мостов. Церкви, крепости, караван-сараи, мосты во время передышек между войнами строили, всю душу вкладывая… А ты знаешь, что мои далёкие предки жили на Арарате? - А звали твоего прапрапрапрапрадедушку случайно не Ной?.. Мой друг по образованию и по работе отношения к истории не имеет. Скорее к будущему. Но он армянин. И поэтому часами, днями и ночами напролёт может рассказывать о Великой Армении, простиравшейся от Каспийского моря до Чёрного и Средиземного, о Тигране Великом, о создании армянской письменности, о геноциде… - Этот храм построили в первом веке, - говорил он мне несколько дней назад в Гарни, сделав вид, что почти не обиделся, когда узнал, что я, бывавший в Армении (не по своей – служа два года в армии в Ленинакане – и по своей воле, в командировке), не видел Гарни и Гехарда, а даже наоборот: «Ты счастливый, - сказал он. – Тебе это ещё предстоит». – Построен Гарни в честь бога солнца Митры. Похож на Парфенон, правда? Единственный в СССР языческий храм! - Ну уж и единственный, - усомнился я. – Единственный храм, минеральная вода на втором месте в мире, как говорил герой Фрунзика Мкртчяна в бессмертном кинофильме «Мимино»… - Единственный, - строго настоятельно повторил Геворг. – Армения первая в мире приняла христианство. У меня тут знакомые из Москвы спрашивали, а отрицательные черты у армян есть? Наверняка и ты рано или поздно спросишь, а? Или я ошибаюсь? - В принципе, интересно. С точки зрения стопроцентного армянина. - Я тебе вот что скажу: нет армян половинчатых, среднеарифметических, усреднённых. Пятьдесят на пятьдесят. - То есть? - Или очень хороший. Или полное говно. - Что я слышу?! Ну, первые – понятно, святые, практически. А что во вторых тебя не устраивает? - Армянин не удосужится тебя отблагодарить, сделать в ответ доброе дело, если уверен, что больше ты ему полезен не будешь. Армянин горд и заносчив. Армянин чудовищно завистлив, особенно по отношению к другому армянину. - Откровенно… Так говоришь, Армения первой в мире приняла христианство? – усомнился я ещё более. - Как государственную религию, - уточнил Геворг. - В 301 году. Войска Трдата III утверждали христианство огнём и мечом. Разрушали языческие храмы, мраморные статуи богов, сжигали книги… То же самое было, что и у вас на Руси семь веков спустя. Да, мы на целых семь веков более христиане, чем вы. И этим многое объясняется. - Что – многое? - История наша. Ненависть к нам. Но мы говорим о Гарни. Гарнийский храм уцелел благодаря сестре Трдата III – Хосровадухт. Она умоляла пощадить храм, царь нежно любил сестру и в порядке великого исключения послушал её, и лишь языческое божество снёс. Назвали храм «домом прохлады Хосровадухт». Рассказывал Геворг о сестре Трдата, как рассказывал бы о сестре своего отца – своей родной, притом любимой, необыкновенно привлекательной, смущавшей его в детстве своей красотой тёте. И вообще казалось порой, когда слушал Геворга, что это всё его родственники – Лео, Давид Сасунский, Абовян, Туманян, Сарьян и даже французский певец – «креатура» Эдит Пиаф – Шарль Азнавур, армянин по национальности… А может, они и в самом деле его родственники? Мы стоим на мосту, под нами шумит, как и тысячу, и две тысячи лет назад, ещё до принятия христианства, шумела, Арпа. Закат окрашивает горы розовым, голубым, сталисто-серым, тёмно-фиолетовым, мы знаем, что нас ждут в Ехегнадзоре, но стоим, потому что нелегко покинуть мост, по которому проезжали, проходили с одного берега на другой современники Григора Татеваци, Андрея Рублёва, Ивана Грозного, Саят-Новы, а скорей всего и сам Саят-Нова, «царь песнопений», «владыка музыки»… Мы делаем по глотку чачи и Геворг начинает петь. Сперва осторожно, как бы подстраиваясь под шум реки и окрестную тишину, попадая в тон, но всё громче, сильней, и я понимаю всё, значение отдельных слов в этот момент роли не играет, я почти подпеваю вторым голосом по-армянски. Армянское горе – безбрежное море… Протяжная, печальная, как всё в Армении, глубокая песня, которую поёт мой друг, стоя на мосту, семь веков уже связующем народы, напоминает о многом. Вохбергутюн, трагедию напоминает. Ту страшную книгу, которую пересказывала мне душной ереванской ночью утешительница армянских мужчин Мария с библейским отчеством Иакимовна. …Жители деревень перебиты… Значительное число людей вместе со священниками силой обращено в магометанство; церкви превращены в мечети… Настоятели монастырей умерли в ужасных пытках, а монастыри ограблены… Армянское горе – безбрежное море, Пучина огромная вод; На этом огромном и чёрном просторе Душа моя скорбно плывёт. Встаёт на дыбы иногда разъярённо И ищет, где брег голубой: Спускается вглубь, иногда утомлённо В бездонный, глубокий покой. Но дна не достигнет она в этом море, |
|||||||||
Последнее обновление ( 14.12.2009 ) |
< Пред. |
---|