| Елабуга - среди России |
|
|
|
| 03.11.2009 | |||||||
Страница 3 из 5 «Не извиняюсь за простоту адреса, милостивый государь Александр Сергеевич! – писала она Пушкину. – Титулы кажутся мне смешными в сравнении с славным именем Вашим. Чтоб не занять напрасно ни времени, ни внимания Вашего, спешу сказать, что заставило меня писать к Вам: у меня есть несколько листков моих Записок, я желал бы продать их и предпочтительно Вам. …Итак, упреждаю Вас только, что Записки были написаны не для печати и что я, вверяясь уму Вашему, отдаю Вам их, как они есть, без перемен и без поправок. Преданный слуга Ваш Александров. Вятской губернии, Елабуга». Воспитывал Надежду Дурову денщик её отца (как в фильме), командир гусарского эскадрона. Ей было несколько месяцев от роду, когда мать, мечтавшая о сыне, выбросила крохотную болезненную девочку из окна кареты. Но гусары подобрали ребёнка. «Мать хотела меня видеть мальчиком, мужчиной… Что ж, я им стану». «Седло, - рассказывала Дурова, - было моею первою колыбелью, лошадь, оружие и полковая музыка – первыми детскими игрушками и забавами… Я решила, хотя бы это стоило мне жизни, отделиться от пола, находящегося, как я думала, под проклятием Божием». Отец очень любил девочку, подарил ей Алкида, сам учил дочь верховой езде. Ездила она по-мужски, в казачьем чекмене. Восемнадцати лет Дурова была выдана замуж за чиновника Чернова, родила сына Ивана. Но вскоре развелась и сошлась с есаулом казачьего полка. Осенью 1806 года полк ушёл из города на борьбу с многочисленными тогда разбоями на дорогах. Два дня спустя, в день своих именин, Надежда сбросила женское платье, остригла волосы, надела казацкую форму и ночью ускакала на своём Алкиде вслед за есаулом. Некоторое время она жила с ним под видом его денщика. Весною 1807 года определилась в конно-польский уланский полк охотником под именем Александр Соколов и жила с солдатами в общей казарме, скрывая свой пол, под разными предлогами отлынивая от общей помывки в бане. Когда началась война с наполеоном, полк выступил в Пруссию. Там она проявила чудеса храбрости, спасла жизнь раненому в бою гусарскому офицеру. После заключения Тильзитского мира в полк пришёл приказ: Александру Соколову явиться в Петербург лично к императору. Дурова выполнила приказ. Её ввели в кабинет к Александру I. Тот взял её за руку, подвёл к окну и спросил: «Я слышал, что вы не мужчина; правда это?» - «Да, ваше величество, правда», - ответила, растерявшись, Дурова. Император стал подробно расспрашивать её о причинах, побудивших поступить на службу (а узнал он тайну от её отца, хлопотавшего о возвращении дочери домой), о военных подвигах, сказал, что намерен наградить её и вернуть в отчий дом. Дурова упала к ногам Александра, стала слёзно умолять оставить её на военной службе. «Если вы полагаете, - поколебавшись, сказал император, - что одно лишь позволение носить мундир и оружие может быть вашею наградою, то вы будете иметь её. И будете называться по моему имени – Александровым. А за спасение офицера полагается Георгиевский крест, - сказал он, взял со стола крест и, на мгновенье смутившись, приколол на левую грудь Дуровой. Она была произведена в корнеты, определена в Мириупольский гусарский полк. Там она быстро сдружилась с гусарами, втянулась в полковую жизнь, как и товарищи, танцевала на балах в богатых домах с хорошенькими девушками, у которых пользовалась и немалым успехом. По-настоящему в неё влюбилась дочь командира полка и пылко объяснялась ей в любви. Под предлогом дороговизны жизни в гусарском полку Дурова перевелась в Литовский уланский полк, но и там белолицему чернобровому корнету дамы не давали прохода… Одиннадцать лет корнет Александров провёл в седле, участвовал во многих сражениях, был контужен на Бородинском поле, там же, получив чин поручика, стал ординарцем главнокомандующего фельдмаршала М.И.Кутузова. В отставку он вышел в чине штабс-ротмистра. …Меня зовут юнцом безусым, Мне это, право, это, право, всё равно! Зато не величают трусом, Давным-давно, давным-давно, давным-давно! Александров – единственная в истории женщина, за исключительную храбрость награждённая Георгиевским крестом. Но женщиной Надежда Андреевна себя до конца жизни не называла, а только штабс-ротмистром Александровым. Жила она в Елабуге одна, с многочисленными собаками и кошками, ходила под старость в истёртом до блеска высоком цилиндре, давно вышедшем из моды, в сюртуке и широченных брюках, вправленных в опорки. Дружила с Иваном Васильевичем Шишкиным и, несмотря на небольшую пенсию, принимала участие во многих его начинаниях по благоустройству города. «Я стал мужчиной не из прихоти или презрения к женскому полу, - говорила она. – Скорее напротив. Хотел показать, на что способна женщина… Вы, Иван Васильевич. Единственный, кто понимает меня, и я вам могу сказать чистосердечно: русскому обществу нужна женщина активная, деятельная, а это во многом зависит от самой женщины». «Прелесть! – писал Пушкин Дуровой, получив записки под названием «Кавалерист-девица». – Живо, оригинально, слог прекрасный! Успех несомнителен!» После опубликования «Записок» Белинский писал, что если это мистификация Пушкина, то очень мастерская, если подлинные записки, то занимательные и увлекательные до невероятности. «Что за чудный, что за дивный феномен нравственного мира героиня этих Записок, с её юношескою проказливостью, рыцарским духом… с её глубоким поэтическим чувством…» Прожила Дурова 83 года, до старости называла себя в мужском роде, всем помогала, сама денег беречь не умела, после её смерти остался всего один рубль. Похоронили Надежду Андреевну на Троицком кладбище Елабуги со всеми воинскими почестями. В 1901 году уланы поставили ей памятник, но несколько десятилетий спустя памятник был взорван коммунистами, как и Троицкая церковь. «…- О, если бы я была богата! – |
|||||||
| Последнее обновление ( 14.12.2009 ) | |||||||
| < Пред. | След. > |
|---|