| Подача. Повесть |
|
|
|
| 15.12.2009 | ||||||||||
Страница 8 из 8 В новогоднюю ночь позвонила Павшина, тоже манекенщица, моя подруга, сказала, чтобы я немедленно хватала тачку и ехала к ней в Медведково. Я поняла, зачем она меня зовет, но апатия во мне уже была ко всему, обманула себя, поехала. Я знала, что многие девчонки из театра путанят – в душе, в раздевалке они откровенно делились друг с другом ночными впечатлениями, хвастались фирменным тряпьем, которым расплачивались с ними клиенты, продавали и перепродавали его. А мне приходилось все покупать за бешеные бабки: вышло из моды или сносилось то, что когда-то я привозила себе из-за границы. А зарплата – восемьдесят пять рублей в месяц. А жить-то хочется, как говорила Ирина сестра Томка, профессиональная путана с многолетним стажем. Приехала я в Медведково. Долго стояла перед дверью, не решаясь позвонить. Так бы и ушла, если бы не выглянула соседка и не обругала меня проклятой проституткой. Чего только не вытворяли с нами в ту новогоднюю ночь трое пожилых фээргэшников. Правда, и заплатили в сто десять раз больше, чем получала я валюты в сутки на чемпионатах и первенствах. Один из старичков и до сих пор звонит мне, когда приезжает в Москву, у него здесь совместное предприятие. Некоторое время мы жили с Иркой вместе. Гостиничной путаной я стать не смогла, но стала «раскрученной» кол-герл, девочкой по вызову. Продолжая работать в Театре моды (и знакомые думают, что это единственная моя работа), с помощью Тамарки получаю зарплату в двух совместных предприятиях – за «эскорт» их зарубежных партнеров. Живу замечательно. Проблем никаких. Врачи, правда, говорят, что гарантий дать не могут – иными словами, в любой момент я вообще могу слечь из-за своего позвоночника. А во сне я продолжаю играть. Настольную лампу разбила, стоявшую в изголовье француза. Руку об стену ушибла на дипломатической даче в Завидове. Во сне я всегда выигрываю подачи, ни разу в аут не попала. Девчонки подбегают, радостно хлопают меня по ладоням: «Молоток, Лялька, умничка!» Аплодируют зрители. – … Ладно, – сказала она, когда уже почти стемнело, и по волнам рассыпалась разноцветная искрящаяся иллюминация казино. – Пойду еще проиграю. Пока мой дедушка из Парижа не вернулся. Он говорит, что мы, русские, способны огромные деньги проиграть. А с подачи американцев и евреев – и полезные ископаемые. Представляешь, какой дурак? Да мы всю Россию проиграли! Или она – нас. Но с нашей собственной подачи. Загасила. Прощай, Максим. Если все-таки станешь писать, никого не ругай. Не виноват никто. Имя на всякий случай измени. А я действительно счастлива. Испытываю чувство глубокого удовлетворения. И уверенности в завтрашнем дне. Присуще каждому советскому человеку. Знаешь, как меня называют в Лондоне, где у нас большой дом в центре, в котором с нами теперь живет моя мама и мой брат? Лил Мьюзк. Алешу Коломина, моего племянника – Алекс Колэм. Вот к чему мы пришли. К чему пришла наша страна. И она ушла – в сотнях устремленных на нее восхищенных взглядах, как в прожекторах, рассыпав по спине волосы, возвышаясь над дефилирующей по набережной толпой, точно покрытая пушистым инеем береза над темнеющими болотными зарослями. 1990 |
||||||||||
| < Пред. |
|---|