|
Страница 5 из 9 Это была Виктория. Она подошла, вложила ему в ладонь теплую руку: «Ну, здравствуй. Хоть ты и избегаешь меня старательно. Я и в Шереметьеве ждала, что ты подойдешь, и в самолете, и в автобусе». – «Извините. Вы все время заняты были, разговаривали. Спасибо вам». – «Лучше поздно, чем никогда. Пожалуйста. Главное, чтобы толк из всей этой нашей затеи вышел. Но в любом случае – с тебя причитается». Она взяла его под руку и они пошли, будто нередко так ходили по городам и весям мира, давно и близко знакомы; она, опираясь на него, ругала себя за то, что надела высокие каблуки, на которых невозможно ходить по брусчатке, рассказывала, как в панике укладывала вещи перед самым отлетом и что кому должна здесь купить, несмотря на дороговизну по сравнению с другими европейскими столицами – вечная головная боль, нервотрепка, угодить всем родным и знакомым так же трудно, как накормить тремя хлебами пять тысяч человек. «Кстати, не хочешь поужинать с миллионером? Он меня ждет тут неподалеку – Бенгт Аданбю, давнишний мой поклонник, это он организовал ваш чемпионат, недавно остров купил. Приревнует к тебе, хотя виделись мы с ним последний раз, когда мой Аненков был еще жив». – «Неудобно». – «С миллионером ужинать? Ты уверен, что еще когда-нибудь предоставится тебе такая возможность?!» – «Я в кроссовках, в джинсах...» – «Он тоже так ходит. Пойдем, ты должен меня слушаться!»
Бенгт Аданбю, лет семидесяти, но необычайно подвижный, крепкий – брус, обточенный многолетними тренировками и большим бизнесом, требующим непрестанного напряжения, вовсе не был похож на миллионера (как Игорь себе оного представлял). Скорее он походил на доброго дядюшку. Правда, узкие, будто подрезанные по краям серые глаза нет-нет, да и отблескивали сталью, когда они втроем сидели за крохотным круглым столиком в крохотном, как кухня в московской малогабаритной квартире, таиландском ресторанчике, ели каких-то черненьких, подобных жукам-навозникам, в чудовищно остром соусе приготовленных уроженцев далеких теплых морей и миллионщик, усердно работая лоснящимися тугими скулами, вспоминал по-английски, как ему, вратарю сборной Стокгольма, засадил мяч под перекладину господин Аржанофф, с которым после второй игры, которую русские тоже выиграли (а играли первую по общеевропейским правилам, вторую – по советским, и «Дагенс нюхетер» на другой день писала: «Русские побили чемпионов сперва по-шведски, потом по-русски, и неизвестно, что больней»), Аданбю обменялся резиновыми шапочками и подружился и потом по глупости написал в Россию письмо, попавшее, естественно, на Лубянку, так что отец Игоря попал в лагеря из-за него, Аданбю, и он благодарен судьбе, представленной в лице восхитительной Виктории, за то, что она свела его с сыном господина Аржанофф, тем более что Игорь столь замечательный пловец, Аданбю не раз видел его на дистанции – и в Мельбурне, и в Мехико, и в Гамбурге, и в Риме, и в Токио, но, однако, справедливости ради следует заметить, что трудно будет победить и немца Лейденрайха, и американцев Симонса и Кроуффорда, и канадца Хэвелока, и австралийца Макдональда. «Вы ешьте, дорогие мои, на меня, старика, внимания не обращайте, можем еще что-нибудь заказать или перейти в другой ресторан, по соседству, финско-русский – «Калитка», – тот самый, в котором мы с тобой, очаровательная Виктория, и с твоим великим мужем ужинали, десять, пятнадцать лет с тех пор прошло? – тебя годы только красят, фантастическая женщина, Игорь, поверьте, я долго и активно живу на этой грешной земле, но таких женщин больше не встречал, роковая женщина, я прекрасно понимаю твоего отца, который сошел из-за нее с ума, если б не ее чары, отец твой, быть может, сидел бы сейчас тут и хохотал, как только он один умел хохотать, он ведь моложе меня...» «А как твоя внучка, Бенгт?» – спросила Виктория. «Красавица! Кстати, учит в Упсальском университете русский язык и литературу. Она через пару дней будет в Стокгольме». – «Надо нам Игоря с ней познакомить». «Ты и сводней стала, – расхохотался Аданбю, целуя Виктории пальцы в кольцах и перстнях. – Моя внучка рада будет познакомиться, но только с чемпионом», – миллионер подмигнул Игорю. Счет, поданный официантом, он проверил на карманном калькуляторе.
Вернувшись в отель, Игорь до половины первого ночи лежал на кровати, прислушиваясь, расчленяя клубок отельных и уличных звуков, стараясь если и думать, то обо всем, но ни о чем в отдельности. Блики реклам, фонарей, автомобильных фар проскальзывали по куполообразному плафону. В промежутке между занавесками в небе вспыхивал и гас голубой огонек, будто звездочку время от времени прикрывали ладонью. Натянув тренировочный костюм, Игорь тихонько отворил дверь и вышел в коридор. Бесшумно ступая по паласу, дошел до тридцатого номера, в котором жила Виктория. Постучал пальцем – не ответили. Он постучал громче и, решив, что она еще не воротилась, пошел по коридору обратно. Щелкнул замок, Игорь обернулся – Виктория в длинном шелковом китайском халате, почти не прикрывающем грудь, с распущенными волосами глядела на него так, точно давно ждала его прихода. «Я...» – он потупился, покраснев. «Проходи скорей», – она слегка посторонилась, стоя в проеме двери, и, чтобы не задеть ее, Игорь, вытянувшись, прижимаясь лопатками к косяку, просочился в комнату, не избежав теплых дурманящих токов, излучаемых женщиной. «Я знала, что ты придешь, – заговорщицки промолвила Виктория, опускаясь в кресло, закидывая ногу на ногу. – Ты садись в кресло, чтобы мне было тебя видно». – «Да нет, спасибо». – «Почему ты так смущаешься?» Он сел там, где стоял – на ковер.
|
