| Воздвижение. Повесть |
|
|
|
| 15.12.2009 | |
|
Страница 25 из 25 – Как постараешься? Алло... Царь, Аня... Ты меня понял – Аня, ее больше нет!! – Я постараюсь. Короткие гудки были подобны дротикам, впивающимся прямо в мозг. Андрей с парторгом вытесали, сколотили гробы. Прошел день, другой, Дмитрий не приезжал. Больше ждать было нельзя. Хоронили утром. Федотыча долго не могли поместить в гроб. Сказал несколько слов Корнаухов, Ядвига, глядя на Анну, казавшуюся в гробу девочкой, разрыдалась, и старушки в черных платках завыли о том, что Бог оставил эту землю и уж не вернется, не на что надеяться. На прощание Андрей поцеловал Анну в лоб. Последнее, что он увидел перед тем, как опустили третью крышку, – «не буди» на веках у Царева. Гулко стучали и скатывались по крышкам гробов ссохшиеся комья земли и камни. Метались над землей, вычерчивали геометрические фигуры ласточки, предвещая дождь. Но дождь так и не пошел. Вечером были поминки. Старушка, дочь замученного отца Ипатия, тихо, медленно вслушиваясь и вдумываясь в каждое слово и поглядывая на сидевшего рядом Климентича, прочитала «Отче наш». Хором, из которого то и дело выбивался неверный тенор подвыпившего Корнаухова, спели «Вечную память». Поговорили о погоде. Старики вспомнили, как при Сталине лежала в сельмаге колбаса и никто не брал и цены на водку снижались. Затянули «Степь да степь кругом...» Позже Андрей, Гриша и Сергей Корнаухов сидели у Ядвиги и продолжали пить. – А если не приедет? – Не может, – мутными глазами Андрей глядел на дорогу. – Не может быть. – Все может. – Нет. Такого быть не может. Он приедет. Помянем? – Наливай. Больше говорить было не о чем. Выпив и еще выпив, Андрей негромко застучал ладонями по столу. Из-за занавески появился заспанный Теодоро, босой, в одних трусиках. – А где моя мама? – Мама твоя скоро придет, – ответил Корнаухов. – Спляши, Теодоро, – попросил Гриша, принимаясь барабанить по табуретке. И худенький мальчуган, белозубо улыбаясь, вращая перед грудью розовыми ладошками с растопыренными пальчиками, кивая, покачивая в такт кудрявой головкой, поначалу робко, но все живей стал танцевать посреди горницы ритмичный танец, которому никто не учил его, но который перешел к нему в кровь от чернокожих предков, танцевавших под африканским солнцем. 1987 – 1988 |
| < Пред. | След. > |
|---|