|
14.12.2009 |
|
Страница 4 из 4 «Ищут», – сказал он. «Теперь меняется все, может быть...» – «Может быть. Но пусть другие. А я заблудился. Устал. Не хочу. Знаете, когда я еще работал в институте, ихтиологи провели опыт: рыбы привыкли к перегородке в большом аквариуме, а когда перегородку убрали, рыбы все равно не хотели, не могли плыть на другой край аквариума, доплывали до того места, где была перегородка, и поворачивали». – «У вас есть жена, дети?» – «Дети? А у вас?» – «Имеет ли это значение?» – «А ваша мама?» – «Мама умерла. Давно. Хотите еще чаю? Я новый заварю... Не слышали, какая завтра погода? Опять, наверное, дождь со снегом». – «Можно еще немного посидеть у вас?» – «Можно, – сказала она. – Еще чаю?» – «Спасибо. Поздно уже. Я пошел». Он встал, и она встала. «До свидания», – сказала она, когда он открыл входную дверь. Он медлил, стоя в дверном проеме и будто собираясь что-то еще сказать. Он был изможден, сутул, бледен. «Ужасная в этом году зима, – сказала она. – Из-за дыры над Антарктидой, видимо. Говорят, она уже размером с материк. А в Бразилии среди лета градины с голубиное яйцо». Он не смотрел на нее. Вызвали лифт. Залаяла наверху собака. «Всего вам доброго, – сказала она, и он стал спускаться по лестнице. – Счастливо вам». «Прощайте», – сказал он не оборачиваясь. «Вы забыли пальто». Он лишь махнул рукой. Но со второго этажа вернулся запыхавшись. «Можно, – сказал, – я поцелую вам руку?» – «Можно». – «Если бы я вас тогда нашел... Простите».
Проскрежетала пружина, парадная дверь захлопнулась, а она стояла на площадке, как косметику забыв стереть с лица прощальную улыбку, и казалось, что еще звучит голос, еще витают где-то в сумраке пролетов слова, уже не имеющие значения, в которых была вся их жизнь и которых никто не услышит, потому что она их так и не произнесла: «А я ждала тебя».1986
|
