| Однажды в Черемушках |
|
|
|
| 14.12.2009 | ||||||
Страница 3 из 4 «Хотите еще чаю?» – «Нет. Спасибо». – «Скажите...» «Что?» – спросил он, так и не подняв глаза, а я понемногу привыкла к морщинам, болезненной одутловатости лица, изуродованному носу. «Почему вы не вернулись тогда?» Он долго молчал. «Вы не поверите», – сказал. «Не поверю? – улыбнулась я. – Столько лет прошло и столько всего было, что я чему угодно поверю. Моя знакомая приносит книги, мы читаем на работе – я верю и в тарелки, и в пришельцев, и... При чем тут?» – «Я заблудился, – сказал он. – Вышел стрельнуть сигарету, а номера вашего дома и названия улицы не знал. Телефона у вас не было. И заблудился в этих одинаковых коробках. До утра искал. И все». – «И это... это правда?» – «Улыбаетесь. Не верите». Как в это поверишь? Никогда прежде мне так не хотелось курить, я готов был все отдать за одну затяжку, но сигарет в доме не было, а ты лежала, прикрывшись простыней, все еще не веря в то, что произошло, и глядела в потолок, я что-то говорил, целуя твою руку, а ты, прикрыв глаза и улыбаясь, как теперь, сказала шепотом: «Ты глупый, ну за что ты просишь у меня прощения?» И я стал клясться тебе бог знает в чем, не сомневаясь, что мы будем вместе, счастье быть друг с другом, быть друг в друге нам даровано навек, и наши губы, наши руки, наши души не расстанутся. Платон был прав, хотя никто ему не верил, так же как и в Атлантиду: женщина с мужчиной некогда были единым совершенным существом, их разлучили, половинки бродят по земле в поисках, и лишь избранным даруется счастье вновь соединиться, как нам с тобой, а потом я вышел на минуту, но получилось, что на жизнь, я заблудился, я двенадцать раз прошел мимо аптеки, мимо булочной, как шли с тобой, поднимался, звонил в двери, но открывали мне заспанные люди, грозившие милицией, и под утро, обессилев, я зашел в какую-то старую голубятню, сел там на корточки и, словно мальчик, потерявший все, заплакал, мне казалось, что увидел я тебя во сне. Искал. Фамилии не знал, а с именем твоим в Москве жили десятки тысяч женщин, я объездил институты, возле МГУ на Ленинских горах провел полгода, твоего лица уже не помня, но с уверенностью, что узнаю тебя сразу, и искал тебя на улицах – на Горького, на Сретенке, на Беговой, на Герцена, однажды на Арбате я тебя увидел издали в толпе, но ты исчезла или – обознался, я искал тебя в метро, пытаясь вывести неведомый закон, стоял на переходах, вглядываясь в лица, в электричках я тебя искал, в трамваях, и меня нещадно штрафовали, потому что был я безбилетником, и понял как-то вдруг – лет в тридцать семь – что поезд мой ушел и никогда его уж не догнать. «Правда, – сказал я. – Это правда. Всюду вас искал». Молчали долго. «Вы тогда оставили свое пальто, – она сказала. – Возьмите его, оно висит в шкафу. Оно теперь снова в моде. Вы давно могильщиком?» – «Подсобным рабочим. Спасибо за чай, я пойду». – «А как же Атлантида, которую мы мечтали отыскать?» – «Не было никакой Атлантиды, – сказал я. – И ничего не было». – «Ничего?» – «Ничего. Будь она проклята – мифическая Атлантида». Она спрашивала, что случилось в его жизни, почему он оставил океанологию, в которую был влюблен, почему оказался на кладбище, почему, кто виноват, но он твердил, что ничего не случилось, никто не виноват, кто-то должен и могилы копать, а потом сказал: «Просто в какой-то момент я решил послать все к черту». «Что значит все?» – «Вы не понимаете? Вы прожили такую счастливую жизнь, что не понимаете? Простите». – «За что? Почему вы не хотите ответить?» – «Да не нужна никому Атлантида! И человек, не народ в плакатном понимании, а личность никому не нужна, как и Атлантида, исчезнувшая за десять тысяч лет до нашей эры». – «Но я читала, что ее ищут». |
||||||
| < Пред. | След. > |
|---|