РОМАШКА В ЛУННЫХ ГОРАХ (ТУРКМЕНИЯ)*
                                                               1.
- Вот они, лунные горы, - сказал шофёр.
 - Проезжай подальше чуть, Оман, - попросил Виктор Фет, зоолог, старший научный сотрудник Сюнт-Хасардагского заповедника. – За поворот, там панорама.
   Километра через полтора мы остановились, вышли из машины. Ни звёзд, ни луны не было видно за чёрными, неподвижно, как драпировка, лежащими на горах облаками. Горы как горы, подумал я. Но стоило уйти от шоссе, представить, что один посреди этих гор, что заблудился, - и куда угодно, хоть в Аравийскую пустыню, где песок да колючки, хоть в открытый океан, но подальше отсюда! Ещё в Москве и в Ашхабаде нам рассказывали о лунных горах, окружающих город Кара-Калу, но невозможно было вообразить всю их неземную, жуткую, леденящую кровь в жилах, как пишут в романах, безжизненность. Будто ничего никогда не было и никогда ничего не будет.
 - А когда-то они живыми были, - протирая очки, заметил Фет, довольный произведённым эффектом. – Травка росла, кустики, дерева на склонах. Может быть, и южный соловей пел по ночам. Как полагаешь, можно поверить в то, что здесь зародилась земная цивилизация?
 - В этих горах?!
 - Да, здесь, в Юго-Западной Азии. И несколько раз потом возрождалась. Горы Копетдага в этом смысле, пожалуй, самый интересный и самый неизученный район на Земле. Один из главных центров происхождения культурных растений – айвы, граната, винограда, ореха, яблони, груши, миндаля, инжира… До утра могу перечислять. Вавилов особое значение придавал охране здешней уникальной природы, сочетающей в себе черты Средиземноморья, Ирана, Средней Азии. Несмотря на все старания человека, много эндемиков сохранилось. То есть того, что нигде больше не встретишь. Слышал о мандрагоре туркменской?
 - Нет.
 - Если бы нашему заповеднику понадобился символ, то выбрали бы, безусловно, мандрагору, от которой у мужика не просто стоит – ломит, как выразилась тут одна ботаничка из Москвы. Ну, поехали? На лунные горы ещё наглядишься, чего-чего, а этого добра хватает. Имей, правда, в виду, что тот, кто сюда попадает в полнолуние, как сейчас, не совсем в себе становится.
                                                 х                х                х
 - Доброе утро, Ольга Фоминична! - воскликнул я, затворил за собой калитку и объяснил, что меня привело к ней.
 - Не стану я вам рассказывать о мандрагоре, - не отрываясь от пропалываемой грядки и даже не подняв глаз, ответила мне старушка.
 - Но почему? – опешил я.
 - Да потому, - отвечала она, посмотрев сквозь линзы очков мне в лицо и будто не найдя чего-то для себя важного, какого-то с кем-то сходства, отряхивая от земли похожие на натруженные деревянные грабли руки, - что врёте много! Потому что от вашей писанины только зло!
 - Это с лёгкой руки самого Соломона, - неловко улыбался я, не зная, как себя вести. – Ведь писал он в «Песни Песней»: «Мандрагора издаёт аромат, и у нас имеются чудесные плоды, которые я все выложил для тебя, о, моя возлюбленная!..»
 - У Соломона, может, и имелись. А вот у нас почти уже и не имеется. Разворовали! Один коллега ваш, корреспондент, даже из книги, где была напечатана моя диссертация, вырвал всё про мандрагору и удрал, паршивец! Как прикажете после этого к вам относиться? Уходите лучше с глаз долой по-хорошему!
 - А если по-плохому, Ольга Фоминична?
 - Каков наглец, а! Да я собак сейчас спущу, они вам так откусят, что никакая мандрагора не поможет!..
   Я вышел, навстречу мне вошёл на опытный участок директор Института растениеводства, и они стали спорить, жестикулируя, размахивая руками, как итальянцы, закатывая глаза, хватая пригоршни земли и обрывая лепестки растений, о том, какие цветы везти на выставку в Москву, а какие не везти. Пришли старушки – божьи одуванчики – с горшочками и стали что-то пересаживать, споря о том, как лучше поливать и прививать, и Ольга Фоминична и на них за что-то напустилась и чуть не вытолкала взашей. «Может, прав Фет, - думал я, - по поводу полнолуния в лунных горах? Тут явно что-то с крышей не так…»
   Старушки ушли, поднимая пыль, продолжая спорить о черенках. Я вернулся на участок, извинился, стал тихо ласково нежно уверять Ольгу Фоминичну, что не все корреспонденты такие, как тот негодяй, будь он неладен, который украл мандрагору, и я обещаю…
 - И тот обещал, - бурчала она, похожая на почти высохшую мандрагору.
 - Ольга Фоминична, миленькая! – не унимался я, глядя на её узловатые, перемотанные, точно изоляционной лентой, вздувшимися венами руки с чернозёмом под жёлтыми ногтями.
 - Никакая я вам не миленькая!
 - Я вот слышал, например, что…
 - Что, что вы могли слышать?! Что корень мандрагоры верещит, когда его вытаскивают из земли, и каждый, кто услышит этот крик, умирает или сходит с ума?
 - А это на самом деле так? Вы слышали?
 - И что поэтому выкапывают мандрагору так: привязывают к ней голодную чёрную собаку и манят издалека куском мяса? И что слонихам, чтобы забеременеть, необходимо отведать этого корня?
 - Правда?!
 - И что это атрибут Великой Матери, эмблема волшебницы Цирцеи, превращавшей людей в свиней? – всё больше распалялась, будто забыв о моём присутствии, Ольга Фоминична. – И что при помощи мандрагоры можно приобрести мужскую силу, найти клад, излечиться от бесплодия и даже стать неуязвимым?
 - Быть не может!
 - Инквизиция наложила запрет на эти манипуляции, место мандрагоры в доме заняла собака. В эпоху средневековой «охоты на ведьм» говорили, что это «цветок ведьм», символ колдовства, что она растёт из семени повешенного, упавшего на землю, и что ведьмы используют её для того, чтобы сводить людей с ума!..
   Ходили слухи, что единственной в жизни любовью Ольги Фоминичны был академик Николай Иванович Вавилов, замученный в застенках Лубянки. И за полвека она, в молодости, да и в зрелости весьма привлекательная, ему не изменила!