- …Знаешь, я не так давно снимался у режиссёра Астрахана в сериале «Всё будет хорошо», - продолжал Ульянов. – Снимали под Ленинградом, Санкт-Петербургом. В таких местах, где хорошо быть в принципе не может. Грязь непролазная, по уши. Порушенное, убитое и полностью разворованное производство. Абсолютное безденежье и безнадёжное, беспробудное, отупелое, смертельное пьянство всех, от мала до велика, даже детей!.. Но знаешь, что самое поразительное? Там ведь таблички были с названием фильма, надписи – и люди, в которых никакой уже, казалось бы, надежды нет, вообще человеческого, видели в названии лозунг и верили, что всё на самом деле будет хорошо! И зрители потом фильм полюбили за эту веру в будущее, которое лучше, просто должно, обязано быть лучше и светлее настоящего! Расскажи об этом на Западе, а я рассказывал на гастролях, в разных поездках – диву даются, пальцами у виска крутят, потому как привыкли там бороться за весьма конкретные, понятные материальные ценности. А у нас до конца, до смерти бьются за абстрактную идею. Иные только ради неё и живут в дичайшей нервной и физической перегрузке, на пределе, а то и за пределом, казалось бы, возможного. Но не дай бог вожделенного: всё равно изведутся, исстрадаются от того, что получилось не то, что мыслилось, о чём мечталось.
 - Как профессор Преображенский в «Собачьем сердце»?
 - Всю жизнь выдумываем себе сказки и живём в ожидании чуда. А когда чудо – вопреки всем «законам общим и аршинам» - вдруг случается, что только на Руси возможно, - не знаем, что с ним делать… Такие вот мы. И всё-таки я верю в русских. Хотя громких слов не люблю.
 «Народная любовь к Ульянову поражала! – рассказывал кинорежиссер Дмитрий Астрахан. – Когда мы снимали «Всё будет хорошо» на какой-то свалке, вокруг бродили бомжи, которые, по-моему, не помнили даже своих имен. И вот появился на съемочной площадке посреди этой огромной зловонной свалки Ульянов… Брожение началось – узнали… И человек двенадцать бомжей, а были там отсидевшие калеки, какие-то юродивые, вконец опустившиеся блудницы с подбитыми глазами, на тонких ногах, - скинулись, отказавшись, видимо, от бормотухи, какой-то еды, и преподнесли ему большой букет цветов. Это было потрясающе! Он до слез был тронут!»
 - Михаил Александрович! Вы мне тогда, в круизе двадцать лет назад так и не ответили на вопрос: если б не было такой земли – Москва, где бы могли жить? 
 - Я мог бы и жил бы, если бы был жив, в городе Тара. В родном своём. Но нет, к сожалению, ни в истории, ни в жизни человеческой – «бы». Сослагательного наклонения.
 - Не в Париже, не в Сан-Франциско, не в Барселоне, не в Венеции, где получили «Золотого льва» как лучший артист года - в Таре?
 - Красиво там… Церкви белые на высоком берегу, на взлобке… в распадках туманы, ещё волокнисто-белой куделёю всё затянуто… Помню, идём мы мальчишками на дальний увал по землянику, а огороды почти упирались пряслами в увал… Сонное предутрие, роса ещё стекленеет на траве. Выходим на крутой яр, всё искрится в лапках пихтача, река шумит у займища, на каменных бычках, вода грузно так переваливается возле морхлых в тени берегов, вяжется в узлы и воронки и начинает гуркотать на дальних перекатах… Брякают боталами коровы, гнусаво поёт пастушья дуда, пощёлкивают, посвистывают мухоловки, щеглы, овсянки, зяблики, поползни… И травы кругом, урёмного запаха травы, цветы: боярки, метличка с метёлочками на концах, купальница,  медуница, лютики-курослепы, марьин корень, девятишар, орляк, кошачья лапка, тимофеевка, шалфей, мята… - Ульянов прикрыл глаза, будто забылся; я сидел, замерев, не решаясь его побеспокоить. – Ну, нет больше вопросов у матросов? – спросил он, воротившись полминуты спустя.
 - В чём, по-вашему, смысл жизни? – задал я Ульянову последний вопрос последнего интервью.
 - Я же тогда, на Средиземноморье, отвечал на этот твой сакраментальный вопрос. В радости. В умении радоваться – сегодняшнему дню, свету, солнцу… что мне, к сожалению, не очень было дано… Помнишь, какое там, в «колыбели», солнце по утрам? Почти как у нас, в Таре.

                                                      х          х          х

   В марте 2007 года, в ночь на Международный День театра он ушёл. На рассвете его отпели в церкви. Отменили трансляцию рекламы в метро, читали стихи, посвященные ему, говорили о нём. Через Арбат протянулась очередь пришедших проститься. И стоял на сцене гроб с телом, и люди возлагали, возлагали, возлагали цветы. И когда вынесли гроб из театра, тысячи людей зааплодировали, и сопровождали гроб с аплодисментами, с овациями, со слезами на глазах через весь Арбат, половина которого была залита солнцем, другая – в тени. И перекрыли Садовое кольцо. И отвезли на Новодевичье кладбище. И предали земле. С высшими воинскими почестями. Как маршала. Как солдата.
   Великого русского Артиста.

                                                        х          х          х

   Владыка Симон, Архиепископ Брюссельский и Голландский, настоятель храма  Святителя Николая Чудотворца:
«Михаил Александрович Ульянов – великий русский актер. Актёр, настолько любимый народом, что, думаю, обычное в церкви обвинение артистов в лицедействе как в одном из грехов не правомочно. Его лицедейство олицетворяло жертвенность и служение – идеалы, равно почитаемые в христианстве и других религиях. Мы все – из СССР, из советского времени, но идеи жертвенности и служения равно близки и христианству и советской государственной идеологии. Посему героя, великолепно, возвышенно сыгранного Ульяновым в картине «Председатель», можно в равной степени считать и христианским, и советским героем. А маршал Жуков – вообще отдельная тема! После образа, созданного Ульяновым, уже не имеет никакого значения, что будут говорить и писать о маршале в прессе. Это герой, это победитель, Победоносец! Воплощение идеала воинства христианского. Вся Россия будет преклоняться и любить его таким, каким создал Михаил Ульянов! В образе русского генерала Чарноты в кинофильме «Бег» - страдания и боль России в эпоху страшных перемен. Роль сыграна Ульяновым пронзительно и очень точно. Я говорю это как человек, не одно десятилетие видящий их, тех людей, вынужденно оставивших Родину, их детей и внуков – они мои прихожане. Актёр в России больше, чем актёр. Упокой душу Раба Божьего Михаила!»

                                                                                                                              1986; 2008