Продолжение |
17.11.2009 | |||||||||||||||||
Страница 12 из 15 Затаив дыхание, большим пальцем он поднимает рычажок предохранителя. Надо подойти еще ближе. Впереди сухая ветка – такая же, как там, на берегу Курынлох-Маян, думает он. И так же подступает тошнота от волнения. Значит, не приснилось? Бог ты мой... Кузьмин прижимает приклад к плечу, прицеливается; задержав дыхание, стреляет из правого и сразу же – из левого ствола, куропатка остается сидеть на земле; голову срезает дробью, на песок медленно опускаются темно-коричневые в белую крапинку крылья. Что-то мелькает в небе... Кузьмин поднимается, видит удаляющуюся в глубь острова птицу. Это не куропатка и не кряква, хотя тоже крупная. Минуты через три она появляется. Кузьмин снимает ружье с предохранителя, но прицелиться не успевает, лишь провожает птицу стволами. И опять она вылетает. Поймав ее на мушку, Кузьмин стреляет с колена – мимо; левый ствол – мимо. Но птица разворачивается где-то над затокой и вылетает вновь; она идет не торопясь, совсем невысоко, прямо над Кузьминым – бди-иж, бди-иж, гулко звенят оба ствола, – кажется, что она смеется над ним... Он быстро вытягивает пальцами дымящиеся гильзы, втыкает еще два патрона; прицеливается – это же гагара, ну конечно! «Говорят, ее пух очень трудно пробить дробью», – слышится голос Ксении; Кузьмин прицеливается особенно старательно, замирает и с каких-нибудь десяти метров вдалбливает в нее из левого ствола заряд... Попал? Какой там! Сделав еще один круг над зарослями, гагара вскрикивает и, быстро поднявшись над островом, уходит в сторону коренного берега, не обращая внимания на штормовые порывы ветра. Олег управляется с ужином к возвращению отца. Поджаренные ломтики хлеба, печеная картошка, банка икры – подарок сарандыгских летчиков, черная в синеву куропатка. – Сынок, да ты просто Игорь Кио! Картошка-то откуда? – Фирма веников не вяжет! Я еще пару закидушек сварганил, завтракать будем заливным осетром! Опустившись на руки, Олег раздувает дремлющие угли, ветер помогает ему. Свежее полено загорается, как слоистый янтарь. Небо темнеет и напоминает лохмотья мокрой гнилой мешковины. Коричневатый дым путается в шумящем ивняке. Куропатка вкусная, но мяса оказывается совсем немного. Приятно выкатывать прутиком из углей крупную увесистую картофелину, перебрасывать из руки в руку, разламывать черными от сажи пальцами, посыпать солью дымящиеся душистые половинки. – Чайник не закипел еще? – Скоро закипит. – Олег встает и уходит к лодке. Костер вяло постреливает и пошипывает. Дым меняет направление; то стелется по песку, поджимая хвост, но ввинчивается в небо и растворяется в вышине, подхваченный ветром. – Сынок, родной мой, – вскрикивает Кузьмин, видя в руках у Олега бутылки шампанского и спирта. – Откуда, Господи? – Из Среднеярска. – И тебе удалось сберечь! – На твой день рождения, – радостно улыбается Олег и торжественно поет негритянским басом: – Happy birthday to you! Happy birthday to you!..* – ...Ой, на-ле-тели вет-ры злы-ые да-а-а с вос-точ-ной сто-ро-ны-ы-ы, и-и сор-вали чер-ну шапку-у с мо-ей буй-ной го-ло-вы-и-и... – Тебе лет шесть тогда было. Мы еще не купили в Светловодове дом, а снимали... Нет, а помнишь, ты домой принес кошку, упавшую с десятого этажа? Утром она, бедная, сидела под витриной! Все спешили на работу, в школу, а ты не пошел на какую-то важную контрольную или даже на экзамен, повез ее через всю Москву в ветеринарную лечебницу... Кстати, куда она потом делась? – Сосед отравил. Она мяукала в коридоре, спать мешала. – Я тогда в командировке, наверно, был. А помнишь, как перед самой армией мы с тобой поссорились из-за той твоей девушки, кажется, Светланы? Парикмахерша из Калинина, да? Помнишь, как мама переживала, как... – Подожди, пап, давай сперва спиртяги понемножку. Знаешь за что? – Догадываюсь, – говорит Кузьмин и снова со стороны слышит свой голос. – У тебя замечательная жена, сынок. – Нет, правда, пап... – Правда. По одной – и хватит. Надо оставить. Бог знает сколько нам сидеть на этом необитаемом острове. Давай еще споем. Черный во-о-ро-он, что ты вье-ешься над мое-ею го-ло-во-ой, ты до-бы... – Она не похожа на других... – говорит Олег. – Давай за Ксюшу, – обнимает его за плечи отец. – За то, чтобы у меня скорее появился внук Игорь. Осталось еще? – Осталось, – помолчав, как-то странно отвечает Олег, разливая спирт. – А теперь выпьем... за твою диссертацию, электростанцию, а? Что ни говори, а это потрясающая штуковина! – Штуковина потрясающая, – запив спирт водой, говорит Олег тихо. – В буквальном смысле слова. Мы за мою кандидатскую пили. А ты ведь даже не знаешь, о чем она. О влиянии крупных гидроэлектростанций на окружающую среду. Крупных равнинных водохранилищ. Лет пятнадцать назад построили в Африке одну такую штуковину. Наполнили водохранилище, а земля вдруг зашевелилась. Ученые это называют прогибом земной коры. Землетрясения начались, сперва не очень сильные, а потом – настоящие... И в Штатах, на Колорадо то же самое. И на западе Индии. Здесь, на вечной мерзлоте, могут быть и десятибалльные землетрясения. – Во-первых, думаю, ты сильно преувеличиваешь. А во-вторых, так уж это страшно? Внизу там тундра, ни городов, ни сел... Пускай себе трясет. Олег встает, заваривает чай. – Пускай себе трясет, – повторяет сын, поднимает руку, чтобы поправить очки, но вспоминает, что их нет. – Пускай. Плевать, что климат изменится. Пойменные земли затопит. Сотни тысяч кубометров лиственницы. А газовые гидраты, которых здесь на миллионы! П-пле-вать. Пускай себе трясет. – Олег замолкает; вкладывает и вытаскивает отцовский нож из ножен; изо всех сил вонзает его в песок... – Олег, успокойся, – сжимает его руку Кузьмин. – Успокойся. И не нужно думать, что те, кто этим занимается, полные идиоты. Поверь мне... – Верю, пап, верю тебе! Не идиоты, нет... Но объясни, пожалуйста, зачем возводить такие громадины? П-понимаешь, во всех отношениях выгодней строить небольшие станции где-нибудь в горных р-районах. Здесь, например, можно построить тридцать электростанций, и вреда природе они принесут гораздо м-меньше, чем одна потрясающая штуковина! – Мало ты еще видел в жизни, мало знаешь, – сухо говорит Кузьмин-старший. – Мало, пап. Зато ты... Еще бы! За репортаж о канале первый приз получил. Когда меня еще на свете не было, снимал ГЭС и ГРЭС. Я вообще ничего не знаю... Но есть многое на свете... А что касается энергии, то в раскопках Вавилона нашли каменные сосуды с металлическими стержнями – сухие электрические батареи, соединенные последовательно. Три с половиною тысячи лет назад взорвался город Мохенджо-Даро, причины катастрофы до сих пор были неизвестны. Археологи обнаружили оплавления, характерные для воздействия температур в 1500 градусов, рассредоточенные на большой площади. Настоящий атомный взрыв. Налить тебе? – Нет. ...Самым непонятным, жестоко непонятным для Олега был и, наверно, всегда будет вопрос: зачем она пришла? ...Сизые головешки дотлевают; то тут, то там высовываются на ветер острые синие язычки и снова прячутся. Лицо Кузьмина, худое, одутловатое, обметанное многодневной седой щетиной, стареет на глазах. Но Олег на отца не смотрит. |
|||||||||||||||||
Последнее обновление ( 13.01.2011 ) |
< Пред. |
---|