| Часть I. Глава XI |
|
|
|
| 09.11.2009 | |||||||||||
Страница 7 из 9 Потом девушка спорхнула с круглой сцены посередине караван-сарая, полетела под музыку между рядами, останавливаясь у каждого столика и, склонившись, положив руки на плечи, а то и приобняв, ослепляла всех присутствующих улыбкой под вспышкой штатного фотографа караван-сарая. Американская старуха с теплохода указала пальцем на Ульянова – танцовщица подлетела… Ах, как жаль, что не осталось фотографии! Когда закончилось представление, фотоснимки выставили на стенде и продавали по три доллара, но А.П. вынесла вердикт:- Лучше майку за эти три доллара на базаре купить. Да и что за срамотища! Кому в Москве покажешь? Раскатала сиськи, расплющила ему об голову – а Михал Алексаныч наш сидит, довольный, улыбается, как Иван-дурак!.. - А что, Алла Петровна, наряд экзотический, формы у девчонки смелые… - попробовал возразить я. - Да пошли вы!.. х х х - Там вон Леандрова башня, - говорил я, глядя на мерцающие в темноте огни. - Геро – жрица Афродиты в Сесте – любила Леандра, жившего на другом берегу Геллеспонта. Леандр переплывал к ней каждую ночь, ориентируясь на свет фонарика, который Геро зажигала на своей башне. В одну бурную ночь свет погас, и Леандр погиб в волнах. Когда на другой день Геро увидела его труп, пригнанный к берегу, она в отчаянии кинулась в море с башни. Её судьба многократно служила темой поэтам. - Тебя, Серёжа, я ни на секунду не могу представить Леандром, - сказала А.П., сидя в шезлонге; Михаил Александрович с Леной разошлись по каютам спать, а мы с Аллой Петровной, по обыкновению, курили перед сном на палубе. - А Михал Алексаныча? - Когда ухаживал… Могу. - Неужели он позволял себе безумства? Трудно поверить. Он каким был? - Миша? Окал, акал, какие-то скомканные сибирские словечки, каша во рту… Но это ещё когда студентом был. Я его тоже учила говорить. - А как вы познакомились, где? С чего начался ваш роман? - С чего начался наш роман? – А.П. задумалась. – Не помню. Как-то так само собой… Ах, да! Миша меня на каток пригласил, вспомнила! Тогда ведь все на каток ходили. - И вы, Алла Петровна, сразу согласились? - Я любила кататься. - А Михал Алексаныч хорошо катался на коньках? - Залихватски. Пытаясь показать нам, москвичкам, что у себя в Сибири он только и передвигался на коньках. Как в какой-нибудь Голландии. Разогнался - и ка-а-ак шмякнется об лёд затылком!.. - Жалели? Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость – самая короткая, говорил Байрон. - Какой ты у нас умный, Серёжа. - Лорд Джордж Ноэл Гордон Байрон. - Жалела. Тогда, может быть, и полюбила… Впрочем, нет, как увидела его впервые - сразу поняла, что мой мужчина. Навсегда. И жалела, конечно – он такой деревенский, угловатый, неотёсанный был. - Да – и вы, светская львица, одна из самых красивых женщин эпохи! - Не мели ерунды. - Так говорят. И сейчас это очевидно – вы что, в зеркало давно не смотрелись?.. - Какой же ты болтун. - Одна ваша знакомая… - Какая еще знакомая? - Она просила даже под пыткой не выдавать ее имени… Да и вообще слухи ходили, извините, что у вас, Алла Петровна, романы были не только с артистом Николаем Крючковым… - Он был, на минуточку, моим законным мужем! - Да, но и с Александром Вертинским, когда он только из эмиграции вернулся, и с Марком Бернесом, и… - Чушь собачья! Ни с кем у меня никаких романов не было. Всегда и только с Михаилом Александровичем Ульяновым. - Коротко и ясно. А Лаврентий Павлович Берия, случайно, на вас не покушался? - На меня нет. Но если хочешь «клубнички», то на одна моя знакомая, известная актриса, с ним… Впрочем, ничего я тебе не скажу – напишешь еще в какой-нибудь сраной газетёнке, болтать будут… Не скажу! - Скажите, Аллочка Петровна… - Нет, значит, нет! Отстань. Всё это только мое. Ни с кем делиться не собираюсь. Унесу с собой в могилу. Но не дождётесь! Видишь, какой месяц, буквой «э»? Мама моя говорила, что это означает: «Эх, поживём!» …Давняя подруга А.П. Инна Вишневская рассказывала: «Ульянов учился в «Щуке», я – в ГИТИСе, на театроведческом. Главное, что привлекало его в нашей компании – наша сокурсница Алла Парфаньяк. У неё были длинные белые волосы (тогда так ещё не носили), вздёрнутый носик и огромные голубые глаза, - словом, она была так хороша, что её переманили в «Щуку»… «Жизнь Михал Алексаныча могла сложиться иначе, - размышляла Г.Л.Коновалова, - вернее, совсем не так, как сложилась. Ещё в театральном училище у него был бешеный роман с замечательной девушкой на курс младше - Ниной Нехлопоченко! Совершенно безумный роман! Он был страшно влюблён! Но вот судьба: она уехала в Одессу к родным, он остался в Москве… А в Одессе гастролировал наш Театр Вахтангова. И был в оркестре, на фаготе, кажется, играл огромный такой нескладный парень Боря. Весёлый, остроумный, шутил всё время… И вдруг она с ним закрутила роман. И ушла. Она честно призналась: «Миша, я тебя больше не люблю». Он был ошеломлён! И сказал он ей: «Дай тебе Бог, чтобы тебя кто-нибудь полюбил так же, как я, и чтобы ты не пережила то, что я сейчас переживаю…» Потом и он поступил, и она поступила в Театр Вахтангова, у Нины были чудные отношения с Аллой… Нина тогда была потрясающе красивой и считалась необыкновенно талантливой! Миша в театре пошёл в гору стремительно, а она как-то не очень… Но всю жизнь они были в самых добрых отношениях. И Алла всё твердила, завещала, она ведь, как ты знаешь, болела, умирала тысячу раз: «Когда помру, пускай Мишка женится на Нине Нехлопоченко, она хохлушка чистоплотная, хозяйственная, готовит хорошо, вяжет сама…» А была ведь шекспировская страсть к Нинке – как всё у Ульянова. Мне кажется, и в гору-то он так резко пошёл, работая день и ночь, будто пытаясь доказать, что не права она была, его бросив… Как там у Пушкина? «Желаю славы я…» Но появилась в его жизни Алла, тогда жена знаменитого на весь Союз народного артиста Крючкова. |
|||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | |||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|