| Часть I. Глава XI |
|
|
|
| 09.11.2009 | |||||||||||
Страница 2 из 9 - Вы к чему – про Индию? Нам на лекции на журфаке политический обозреватель Валентин Зорин рассказывал, что в какие бы капстраны не занесла его нелёгкая судьба журналиста, всюду приходится людям несладко. Эксплуатация, инфляция, девальвация и так далее. Парижан, например, даже весна уже не радует. Да и мы с вами, Михал Алексаныч, насмотрелись тут - в Афинах, в Генуе, в Марселе, уж не говоря про Барселону. - Смех смехом, а живут эти индусы действительно ужасающе. Что-то подобное было на Руси. И тут появляется Степан Разин, победитель, которого, как известно, не судят, с награбленными в Персии несметными богатствами. Ведёт он вольную жизнь и задумывает дать волю русскому мужику… - А вы уверены, что задумывал, а не проще это объяснялось: ещё, ещё грабить, крупные города, Москву? И властвовать… Или всё-таки пришёл дать волю? - Всё-таки, - помолчав, упрямо, по-жуковски выдвинув волевую нижнюю челюсть, молвил Ульянов. – Оно конечно, российский мужик последнюю рубаху готов снять с себя и отдать, но может и за стакан водки убить… А если речь о справедливости… - О справедливости и во время французской революции говорили, отправляя тысячи людей на гильотину. И большевики всё время твердили, Свердлов, например, отдавший последний и решительный приказ казнить царскую семью, девочек… А в сейфе у этого борца за мировую революцию и всеобщее счастье нашли золото и бриллианты с убиенных… Всякое, конечно, сравнение хромает, говорил Ленин, но… не только же «Из-за острова на стрежень» - Степан Разин. Не приведи Господь увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Пушкин говорил. - Да, Разин начал с жестокости. «Нет, не тем я, люди, грешен, что бояр на башнях вешал. Грешен я в глазах твоих тем, что мало вешал их». Он зверствовал так же, как его враги зверствовали по отношению к нему и восставшим мужикам. - Ничего себе враги – законная государственная власть! - Власть… Вот уверяет Фёдоров Святослав Николаевич, да многие говорят сейчас, что Россия в 1911 – 1913 годах была страной процветающей, что мы в те годы буквально завалили Европу и весь мир зерном, заполонили саму масляную Голландию маслом, Париж – мясом, что наши Щукины, Морозовы, Мамонтовы, Рябушинские, промышленники и купцы, развивали могучую промышленность, да и в образовании национальной интеллигенции, талантливых учёных она, Россия, шла впереди планеты всей… Но как же тогда могло случиться, что победила стихия бунта – революция? - Ломать, как говорится, не строить… А в общем-то правильно. Если б вы путались в дебрях, сомнениях, философствованиях, если бы сами не убеждены были, то ...извините, может, и играли бы на сцене не так убедительно. - Ты на умственные способности нашего брата актёра намекаешь? - Нет… Просто, сороконожка, когда задумалась о том, как она ходит – запуталась и упала. - Где уж нам, дуракам, щи хлебать. Это вы, писатели… - Извините, Михал Алексаныч, я не хотел… Не то хотел сказать. - А что? - Что читал книгу Шукшина. Он вообще-то писатель гениальный! И фильм мог бы быть гениальным. - Когда он уже умер, мне посчастливилось сниматься в фильме по его сценарию «Позови меня в даль светлую». Смотрел? - Очень светлая и очень добрая картина. Но – не шукшинская. Не «Печки-лавочки» и не «Калина». - Я играл Николая, если помнишь, брата главной героини Груши, в роли которой снималась Федосеева-Шукшина. Дядю мальчишки Витьки. - Классный у вас этот дядя. Абсолютно живой. Кажется, в очереди за пивом с ним стоял. - Я этих дядей навидался довольно много на своём веку. Бухгалтер, на сто двадцать рублей тянет семью, заботится о сестре, племяннике… Мне характер, который я играл, доставлял огромное удовольствие. Потому что я, как актёр, не могу обходиться без какой-то житейской «оснастки». Мне нужна характерность, я теряюсь перед камерой и перед залом, если не чувствую под собой этого фундамента. - Вы теряетесь? А в роли маршала Жукова чувствовали постамент? - Да. В этом, может быть, как некоторые считают, и слабина моего Жукова… А без фундамента я не могу придумать какие-то свои штучки-дрючки, ухваточки, подробности, без которых нет живого человека на экране или на сцене. Может, кто и обходится без всего этого. Я не могу. В роли шукшинского Николая, к примеру, я не раз произношу: «А, язви тебя в душу!» - Вместо мата? - Нет, у меня тётя так ругалась. А дядька у меня был – я его не помню, знаю лишь по рассказам мамы – так у него такая присказка была, проговаривал он её быстро: «Главна штука, главна вешш в том…» Это я тоже использовал. И вот этот недалёкий простой мужик обнаруживает тонкость и проницательность в понимании каких-то вещей поразительную! Ты помнишь, дочка учит отрывок из гоголевских «Мёртвых душ» о птице-тройке? «…Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства». А он, слушая, вдруг задумывается: с кем это птица-тройка так несётся? Кто седок-то? Чичиков? Это что ж получается: Русь несётся неизвестно куда с этим прохиндеем, мошенником? Значит, это перед ним расступаются другие народы и государства? Ему дают дорогу?.. И ведь в самом деле, так оно и есть. Но никому на свете до моего бухгалтера, то есть Шукшина, эта простая мысль в голову не пришла. Провидческая мысль. - Вы считаете, что сейчас пройдут эти перестройки, ускорения – и понесётся Русь? И сидеть будет в бричке новый Чичиков? - Понесётся. И боюсь, что будет сидеть. Другого только масштаба. Но я не пророк. А «чудики» Шукшина навели меня на мысль сделать концертную программу. Я не ахти какой чтец, не Дмитрий Николаевич Журавлёв. Но с этой программой довольно успешно выступал во многих залах, перед разными аудиториями: и в Библиотеке имени Ленина, и в Доме художника, и в клубах… Всюду залы были полны. - Мы с Ленкой, помню, были на вашем выступлении в Концертном зале Чайковского. Рядом с нами люди не сидели, а буквально катались по полу от хохота на рассказах «Срезал», «Миль пардон, мадам!» про Броньку Пупкова, стрелявшего в Гитлера, «Раскас»... И плакали. Я не представлял, что такой эффект может вызвать художественное чтение «по абонементу». - Я вспомнил чудиков Шукшина, когда прочёл недавно о том, как в какой-то деревне под курганом два мужика пятнадцать лет строили и всё-таки построили самолёт из дерева. Это не литература – жизнь. Мало того что они вырубили из дерева самолёт, вплоть до такой сложной детали, как пропеллер, - железным был только мотор от мотоцикла, который тянул этот самолёт, - он у них полетел! Мужики эти, без образования, работавшие в деревне, построили самолёт! Они летают на этом самолёте – не чудо ли? Падают, конечно, с неба, ломают себе кости, но летают, летают!.. |
|||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | |||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|