| Часть I. Глава X |
|
|
|
| 09.11.2009 | |||||||
Страница 1 из 5
Глава X.23 июля, среда. В море. Забеспокоившись ночью, «как там Лизка», до завтрака Михаил Александрович сходил к капитану и связался с Москвой. - Опять щёчки от аллергии запылали… Его любовь к внучке Лизоньке - явление чрезвычайное. Больше я и не встречал таких дедов. Думаю, нежности, трепетного волнения, теплоты, открытости он подарил даже больше внучке, чем дочке. И объяснять это можно чем угодно: возрастом, занятостью, концентрацией в своё время на работе… Когда выяснилось, что у нашей Лизки «дырочка в предстенке», его самого чуть не хватил инфаркт. С рождения её наблюдали знакомые профессора, академики, боролись с простудами, с аллергиями, прописывали всякие мудрёные препараты, а шум в сердечке обнаружил я, вовсе не медик - когда пошли в соседнее Ларёво-на-болоте за молоком и она, совсем ещё маленькая, стала жаловаться, что не ножки, а «вся устала». Мы стали ездить по клиникам, консультироваться. Это был, как говорили кардиологи, наилегчайший из пороков сердца. Но всё же порок. Показывались академику Шумакову, другим светилам… Ульянов дошёл до Михаила Сергеевича Горбачёва и выбил таки «добро» (а значит, и несколько десятков тысяч фунтов стерлингов – дело в то время фантастическое!) на операцию в Англии. Делал её знаменитый детский кардиолог, в 68-м эмигрировавший вместе с будущим режиссёром «Кукушки» Милошем Форманом из Чехословакии. Послом СССР в Лондоне был Замятин. Я дозвонился до него, а когда пересказывал рассказ посла о самочувствии Лизоньки после операции («Вы, Сергей, мужчина…» - начал дипломат совсем даже недипломатично) Ульянову, вдруг заметил, что виски Михаила Александровича окончательно поседели… Всё, слава Богу, обошлось. Положа руку на сердце, скажу: ни за кого на этой земле Ульянов не переживал так, как за Елизавету Сергеевну Ульянову. х х х После завтрака у бассейна Михаил Александрович зачитывал нам особо полюбившиеся отрывки из «Мёртвых душ». Гоголя он читал (и пространные сии цитаты здесь, думаю, уместны, потому как читатели, пусть хоть самая малая толика их, смогут услышать Ульянова, неподражаемо читающего Гоголя) с очевидным наслаждением, со смаком: - «Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу. Какие бывают эти общие залы – всякий проезжающий знает очень хорошо… тот же закопчённый потолок; та же копчёная люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеёнкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, - словом, всё то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал. Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах, неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию, иной раз даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии по совету вёзших их курьеров…» |
|||||||
| < Пред. | След. > |
|---|