| Часть I. Глава VIII |
|
|
|
| 09.11.2009 | |||||||||||
Страница 9 из 9 Распутин же сочинения взял. Даже сказал спасибо, что меня повергло в смущение. И месяца через полтора, когда я и думать об этом забыл, приходит письмо из Иркутска. Добрый десяток страниц, исписанных его уникальным бисерным почерком. С подробным обстоятельным и деликатным, как всё у него, разбором моих рассказов, по которому чувствовалось, что прочитал он тексты от корки до корки. Было там, например, такое (похвалюсь): «В письме, Сергей, Вы профессионал, в этом нет никаких сомнений, и Вы это знаете, но Вы, чудится мне, не используете и пятой, а может, и десятой части своего таланта. Вы не ставите перед собой больших задач – его и не требуется в полной мере. А попробуйте взяться за большую, очень серьёзную вещь, за главную, которая бы потребовала всего, что в Вас есть, и больше того… Упаси меня Бог ставить Вам в пример, сравнивать, но я бы, на Вашем месте, Сергей, обратил внимание на творчество Михаила Александровича Ульянова, к которому Вы имеете отношение. А именно на масштабность работ, на которые он, притом смолоду, тратит время, силы, жизнь… это всегда значимое, значительное, важное, самое главное…» Произвело на меня тогда впечатление письмо Валентина Григорьевича Распутина. Я его перечитывал десятки раз. Всё готовил себя к тому, чтобы взяться за… своих «Братьев Карамазовых». Подумывал грешным делом даже, уж не замахнуться ли на «Войну и мир»… И замахнёмся! – рычал внутренний голос, казавшийся похожим на победный хрип Высоцкого. Но был то детский писк на лужайке, выражаясь словами моей тещи Аллы Петровны Парфаньяк. Так, по существу, и не взялся, верней, брался, да не закончил, погрязнув в суете сует и томлении духа конца 80-х, 90-х, мужества не хватило, воли, трудолюбия, время изменилось... Оправдываться можно чем угодно. Но это уже из другой оперы.…Слушая «Мёртвые души», я думал о том, что Ульянов обладает даром не только на равных или почти на равных, но и ровно, одинаково общаться (я тому свидетель) как с членами Политбюро ЦК КПСС, с министрами, маршалами – так и с билетершей, рабочим сцены, сантехником, с дворничихой Рашидой во дворе, с мотористами в машинном отделении теплохода «Белоруссия», с матросом Мотовиловым. А это привилегия истинных, не обязательно по крови, аристократов. После представления капитана и офицеров в музыкальном салоне, началась развлекательная программа «Будем знакомы». В своём коронном клетчатом пиджаке с золотыми пуговицами (учтя тот факт, что одежда рекомендовалась вечерняя, нарядная), заглянул ненадолго и Ульянов. Взял колу. - This millionaire drinks cola only, - послышалось из-за какого-то столика уже привычное. - Хоть кол на голове им теши: считают вас миллионером – и баста, - сказал я. - Знали б они, сколь бедна и неказиста жизнь народного артиста, - усмехнулся Ульянов. - Сколько Ленинская премия составила, если не секрет? - Давно это было. Семь тысяч. То есть получил я за «Председателя», а снимали мы год, даже больше, стоимость одной автомашины «Волга». - По тем временам… - Ужасающая копеечность! Я когда играл Наполеона в Театре на Малой Бронной, пошёл к Зайцеву, заместителю министра культуры, его еще саблезубым зайчиком называли. Три часа молочусь, говорю, залы полные, билетов не достать, что же так унизительно смешно платите-то? А он мне на полном серьёзе: были б вы на гастролях в Саратове, скажем, получали бы целых 30 рублей, а сейчас имеем право платить только 20… Тяжек актерский хлеб. Старые знаменитые артисты ехали и едут к чёрту на рога играть концерты, чтобы хоть как-то свести концы с концами. - Говорят, тот же Владимир Высоцкий по пять двухчасовых концертов в день давал! Такое вообще возможно? - Да, он выкладывался. Но и мы, например, с Юлией Борисовой играли по пять концертов в день. Конечно, это несравнимо, но… - А сколько в театре актёр получает? - В академических театрах, в Малом, МХАТе, Вахтанговском – 400 рублей, это высшая категория. В театре не академическом – уже 270, будь ты хоть трижды Шаляпин. Дальше – ещё ниже и так до 100-120 и даже до 70 рублей в месяц. - В наше время?! - В наше, в наше. Концертные ставки – 9, 10, 15 рублей за концерт. В кино работа по договору, но тоже ерунда. Вот на радио можно действительно заработать. Но для этого надо, во-первых, читать «Тихий Дон», во-вторых, иметь ставку так называемого «золотого фонда» - 6 рублей за минуту. А у меня было 400 с лишним часов за 2 года. В актёрской среде смеялись: «Ульянов считает «Тихий Дон». Это, пожалуй, единственный случай, когда я получил реально много денег. По нашим, советским, конечно, меркам. Вот Гоголь, если всё в порядке… - Бог даст… - …будет – не четыре тома Шолохова, конечно, но всё-таки перспектива… Вы не поссорились с Ленкой? - Нет. - А что она такая надутая ходит? - Ужасающая копеечность, Михал Алексаныч! Грядёт Стамбул, Гран-базар, а валюты у нас даже меньше, чем кот наплакал. - Мне Алла Петровна сказала, ты икру тут кому-то из пассажиров хотел продать? - Крышка у банки оказалась покорёжена. И стухла моя икра на жаре. А хотел, скрывать не стану. Тому бошу хотел загнать, который против нас воевал, а к нашей Оксанке клеится. - Смотри. - Обещаю, что больше вам на Старую площадь идти и просить за меня не придётся. - Ладно, спок. Я тоже вскоре поднялся на офицерскую палубу. Заметил Настю в белом платье. Подошёл. - Что такая грустная была у капитана, Настёна? - Соврать или правду? - Конечно, соври. - Потому что через несколько дней всё кончится. - Что – всё? - Этот круиз. И вообще всё. Я впервые за границей. И в последний раз. - Почему в последний? - В следующее плавание пойдёт другая буфетчица. Мне говорили, он не повторяется. Ведь скоро мне уже двадцать. - Вся жизнь впереди, Настенька! - Вся жизнь спереди, как говорит одна моя бывшая одноклассница-путана. - Прав был Ульянов, - помолчав, признал я. – Но ты не расстраивайся. - А я и не расстраиваюсь. Мне предложение тут один датчанин сделал. - Что, так сразу? - Не сразу. Шесть дней приглядывался. Стоматолог. Свой двухэтажный дом в пригороде Копенгагена имеет. - В пригороде? - И что-то ещё на Гренландии, которая, оказывается, Дании принадлежит. - А, ну это же другое дело – если на Гренландии. - Из нашего хореографического кружка, где я занималась, уже половина девчонок вышли за иностранцев. - Половина России скоро выйдет, - выдал я сентенцию. - А знаешь, почему? - Могу только предполагать. - Потому что мужики у нас – козлы… Ночью стоял на привычной уже пеленгаторной палубе, смотрел на любимое созвездие Гомера – Большую Медведицу, на Венеру, на Млечный Путь. Вдыхал море, раздувая грудную клетку до предела, чуть не до треска рёбер. И думал о том, что и Настя права: через несколько дней всё кончится. Будет другое. А такого круиза больше не будет. В этой жизни. |
|||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | |||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|