| Часть I. Глава VI |
|
|
|
| 07.11.2009 | |||||||||
Страница 6 из 7 И всё же на венчание Ульянов не поехал. Сославшись на дела в Москве. «Это я его уговорила, - объясняла Алла Петровна в машине по дороге. – Он ведь член ЦК как-никак. Чтобы гусей лишний раз не дразнить на Старой площади. Или свиней». - «Да уж, гусь свинье не товарищ! – туманно то ли возражала, то ли выражала согласие своеобычно мыслящая и вечно восторженная красивая художница Наталья Аникина, дочь Чрезвычайного и Полномочного посла. – Мудрая вы женщина, Аллочка Петровна! А наш Михаил Александрович – я так и представляю его в суровом образе председателя-коммуниста-маршала – был за венчание или против? Безумно жаль, что он не поехал с нами! Он крещёный? В церковь ходит?» - «Вопросы у вас, Наташенька, по существу, - холодно отвечала А.П., не слишком жаловавшая вблизи себя, а значит, и своего Миши, красивых женщин смелых форм. – Сразу видно, что вы дочка кадрового дипломата сталинской поры. В штатском. Наш, - подчеркнула она с нажимом, - Михаил Александрович против не был. Не участвовал. Не состоял. Не имел. Не находился…Я видела, как вы его расцеловывали на Пасху…» - «По-русски, три раза! Так ведь принято у нас в России, Аллочка Петровна!» - «В губы? Я видела, как Михаил Александрович от вас увёртывался». – «Это потому что вы видели! - смеялась Наталья. - Да и почему не поцеловать одного из любимых артистов?!.» - «Одного из… Зовут меня вообще-то Аллой, а не Аллочкой»… После венчания в трапезной с потрясающим видом на излучину Волги собралось человек пятьдесят. Пили и за здоровье именитого отца новобрачной. «Жуков Георгий Константинович нам был отец родной! – гулко стучал себя в грудь после очередного стакана церковный староста-фронтовик. – А сейчас как вижу его в кинофильме «Освобождение» - слезу прошибает! Выше его один товарищ Сталин был! Встаю в клубе по стойке «смирно!», а за спиной шушукаются, шу-шу-шу, мол, не стеклянный… А я им: да пошли вы на хер, бля – это ж Жуков!..» - и, величая Лену Еленой Георгиевной, лобызал руки ей, Алле Петровне, а заодно и Наталье Аникиной. «Господи, хорошо, что Миши нет!» - вздыхала Парфаньяк. «Архистратиг Михаил, - объясняла прихожанка баба Соня, не пропускавшая, как выяснилось, телевизионных показов кинокартины «Добровольцы» с Ульяновым в главной роли, - в переводе «кто как Бог», поставлен Господом над всеми девятью Ангельскими чинами. С древних времён прославлен он на Руси. Пресвятая Богородица и Архангел Михаил – особые предстатели за русские города. Крепка вера православных христиан в помощь Архангела Михаила во всех бедах, скорбях, нуждах. Недаром изображение его в гербе Российском! Архангелу Михаилу молятся при входе в новый дом… О, святый Михаиле Архангеле, помилуй нас, грешных, требующих твоего заступления, сохрани нас, раб Божиих…» Рассказы наши о венчании, о том, как торжественно и чудно всё было в Городне, в древней, XIV века церквушке, от которой тверичанки провожали мужей на Куликовскую битву, утопающей в цветущей сирени Волгой, Ульянов слушал молча. И многое было намешано, точно на палитре, в его тяжелом взгляде, в выражении лица; в том числе и досада, и, как мне показалось, сожаление о том, что не увидел и теперь уж не увидит свою любимую единственную дочь под венцом. «Фотографию-то подарите?» - спросил. - «Конечно, папуль! Ты не переживай, ведь послезавтра в загсе будем регистрироваться!» - «Регистрироваться…» - промолвил Ульянов с каким-то подтекстом, до сих пор не до конца понятным. Впрочем, скажет же он: «Я на пути к Богу»… …После Нотр-Дам де ля Гард, посмотрев с площадки обозрения в телескоп на «жилую единицу» Ле Корбюзье, произведшую на нас удручающее впечатление, мы чинно прогулялись по легендарной улице Каннобьер, сверкающей витринами, в которые лучше бы было советским туристам (у которых «собственная гордость») не заглядывать. - Какой-то французский писатель сострил, - сказал Ульянов, - что у марсельцев существует поговорка: «Если бы в Париже было что-нибудь похожее на улицу Каннобьер, то это был бы маленький Марсель». Эжен неадекватно расхохотался, схватившись за живот так, будто ему срочно понадобилось отлучиться. Оставив женщин в «одном из крупнейших европейских центров косметики и парфюмерии», как гласила реклама, мы с Михаилом Александровичем, по настоянию Эжена, свернули влево и погрузились во мрак мощёных брусчаткой затхлых улиц в двух шагах от центрального проспекта. Жрицы любви стояли, прислонившись к домам, и на перекрестках сидели, вытянув ноги и перегородив улицу, на стульях, на багажниках и капотах машин, в основном негритянки и мулатки, но попадались и белые, молодые и пожилые, худые и безобразно жирные, полуголые, в нижнем белье, раскрашенные, они подмигивали, чмокали малиновыми, фиолетовыми, морковными, чёрными, зелёными губами, вращали кончиками профессиональных язычков, похожими на змеиные жала, демонстрируя виды услуг, предоставляемых за умеренную, портовую плату. Расхаживали и сидели на ступеньках сутенёры, темнокожие, здоровенные, все, должно быть, бывшие боксеры-тяжеловесы. Они надували и хлопали об руку или сигаретой прожигали разноцветные презервативы и от души хохотали при этом. Весёлая, одним словом, улица. Эжена тут знали: явно, мы были не первыми туристами, которых он сюда привёл. Мы шли, и за каждым перекрестком проститутки вели себя все более незатейливо и нагло – они уже не только демонстрировали, а навязывали свои услуги, обхватывая сзади за плечи, хватая за руки, уговаривая, отпихивая друг дружку и громко ругаясь на всевозможных языках пропитыми, прокуренными голосами. Насилу вырвавшись из объятий то ли беременной, то ли бесформенно разжиревшей потной негритянки, я вдруг заметил, что Ульянова за руки, за ноги, за прочие места, как меня, не дёргают, не хватают, не тянут: стоят в специфических позах, лишь пытаясь, как хоккейный вратарь шайбу, поймать на себе его взгляд, будто инстинктивно, подсознательно чувствуя в нём то (да простится мне это сравнение), что ощущают и зрители в зале, когда играет он Наполеона, Ричарда, Антония, Ленина, Жукова… Но не снизошел вождь-император-маршал – ни на одну из марсельских жриц любви взгляда не задержал. «Пойдём, пойдём со мной, пожалуйста!» - донеслось жалобное из толпы, по-русски, без акцента. Выйдя из улицы на свет, остановились передохнуть. Ульянов ещё с полминуты вглядывался в зловонный сумрак позади. |
|||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | |||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|