Глава VI.
                                                                          19 июля, суббота. Порт Марсель (Франция).
   После завтрака с шезлонга, стоявшего возле бассейна, у Лены улетело платье. Фирменное, с завязками. Привезённое отцом откуда-то из-за границы с гастролей. Она долго провожала свой наряд взглядом. Глаза её цвета волн за бортом были почти такими же влажными.
 - Не плачь, Еленушка-зеленушка, подумаешь… - утешал я на французский манер, с ударением на последнем слоге.
 - А ты вот это читала? – железным голосом сказал Ульянов, держа в руках Программу дня. – «Уважаемые туристы! – он стал читать с таким выражением, что приковал внимание всех вокруг туристов, не понимавших по-русски ни слова. - Во избежание потери судового имущества просим вас не выносить на открытые палубы полотенца, одеяла: они могут быть унесены ветром! В соответствии с Правилами перевозки материальную ответственность за утерю имущества несёт пассажир!»
 - А я и не выносила никаких одеял! Я только положила платье, не успела даже отойти к бассейну, окунуться… Я так любила его… Больше у меня такого не будет.
 - Пусть это будет самой большой твоей потерей, дочь, - сказала А.П.
 - Тебе, мам, легко говорить, ты себе пойдёшь и купишь…
 - И куплю. Потому что заработала.
 - А я не заработала?
 - А ты ещё нет. Вот погорбатишь с мое…
 - Да? Чтобы купить какую-нибудь тряпку за границей, надо с твоё обязательно  горбатить?
 - А как ты думала? Не вечно же отец тебе будет…
 - Алла! Лена! Хватит вам! – прервал Ульянов. – Лена, в самом деле, не расстраивайся ты так! Что-нибудь придумаем.
 - Здесь, в Марселе, во Франции? – воссияла Елена.
 - Или, например, в Турции.
 - На Гран-базаре, я так и знала. Где твой, папулечка, генерал Чарнота тёщиными языками и резиновыми чертями торговал… Аштэ пур вотр анфан!..
 - Ладно тебе. Смотри лучше – Марсель, о котором ты мечтала…
   Лена, учившаяся во французской спецшколе, марсельским видом с моря была разочарована. Марсель был похож на завод «Серп и молот» или ЗИЛ, если смотреть с Москвы-реки: погрузочные краны, ангары, ограды, бочки, вагоны, бетонные плиты, штабеля, кузова, контейнеры…   
                        
  «Письма из колыбели цивилизации».
   Марсель, один из крупнейших портов в мире, растянут вдоль берега километров на 25-30. Начался он с небольшого поселения, которое греки, основавшие здесь колонию, назвали Массалия. Его захватывали римляне, вестготы, остготы, бургунды, франки. В 1720-м году эпидемия чумы унесла больше двух третей населения города. К «Марсельезе» Марсель имеет косвенное отношение: называлась она «Боевой песней Рейнской армии», а «Гимном марсельцев», или «Марсельезой», стала с тех пор, как марсельские волонтёры принесли её в революционный Париж. «Вперед, сыны Отчизны милой! Мгновенье славы настаёт…» Её пели во время Великой французской революции, пели в 1830-м, в феврале 1848-го, на баррикадах Парижской коммуны. И во время Второй мировой войны, когда Марсель расстреливали, бомбили, сперва немецкая авиация, затем англо-американская,  «Марсельезу» пели. Чудо, озарение – как иначе назовёшь то, что произошло с обыкновенным инженером Руже де Лиллем в Страсбурге в ночь с 25-го на 26-е апреля 1792 года, когда Некто свыше надиктовал, напел ему это гениальное произведение, от которого и теперь мурашки по телу, и будто влечёт, толкает тебя на баррикады – за свободу, равенство и братство? Она вечна – «Марсельеза» (как наша «Вставай, страна огромная!..), потому что человечество существует, пока стремится к свободе…
   Нас встретил гид-переводчик Эжен, лет сорока пяти солидный француз с седыми висками, в костюме, довольно, впрочем, потёртом, в дымчатых очках, вышедших из моды лет пять назад, с «дипломатом» в руке. Представился. Но, галантно целуя дамам ручки, едва удержался на ногах, чудом не потеряв равновесия. Из чего А.П. сделала  вывод о том, что он уже изрядно под газом. И ещё мы сразу поняли, что владеет он родным, французским, и немного итальянским языками, но ни русского, ни английского, с которого я мог бы как-то переводить, не знает.
 - Хорош толмач, - отметила А.П.
   Эжен первым делом предложил «промочить глотки», как он выразился на корсиканском, кажется, наречии, красноречиво проиллюстрировав предложение жестами: то ли за наше прибытие, то ли за здоровье своего племянника, воюющего в Африке. Ульянов отказался, гид-переводчик надулся и погнал «Пежо» по виадукам со скоростью 140 км/час. Через десять минут мы были в центре, возле Старого порта, где Эжен вновь предложил «промочить глотки» - за счёт принимающей стороны.
 - Чисто символически, - присоединился и я, подталкиваемый Еленой. – Тем более, за счёт принимающей.
   Мы сели за столик в небольшом ресторанчике под названием «Старый порт». Рядом  поскрипывали, шуршали парусами белоснежные яхты, покачивались на мутно-зелёных волнах катера, катамараны. Некоторые из них готовились к выходу в море. Ласкал лицо марсельский ветерок.  
                                               Он капитан и родина его – Марсель,
                                               Он обожает ссоры, брань и драки,
                                               Он курит трубку, пьёт крепчайший эль
                                               И любит девушку из Нагасаки.
                                               У ней такая маленькая грудь,
                                               И губы, губы алые, как маки…