| Часть I. Глава V |
|
|
|
| 07.11.2009 | ||||||||||||
Страница 8 из 10 И, если уж забежал вперёд, скажу: на похороны Алексея Маркова, когда мы, в общем-то, и перестали уже быть родственниками с Ульяновым, на похороны, где не будет ни друзей-однокашников - Владимира Солоухина, Егора Исаева, Ильи Глазунова, почти никого из именитых, и даже отца Алексея Злобина, в то время депутата Верховного Совета РФ, настоятеля храма в Городне, так многим отцу обязанного, не будет, - Ульянов, отменив важнейшую встречу в Кремле, приедет. И помолчит у могилы, поддерживая мою маму под руку. И мне скажет, крепко обняв, простые, но такие нужные мужские слова: «Ты держись, Сергей». х х х Вечером в кинозале «Белоруссии» смотрели картину «Мефисто» с Брандауэром в главной роли. Он играл крупного, ульяновского масштаба актёра времен Третьего рейха, после мучительных размышлений, терзаний все же пошедшего на сотрудничество с фашизмом. Предавая идеалы. Мечты. Друзей. Любовь. Сильнейшая сцена, когда после своеобразного такого голосования, поставившего последнюю точку на терзаниях героя Брандауэра, его слепят прожектора со всех сторон на арене цирка или на стадионе, и он, пытаясь заслониться руками, надсадно, надрывно, загнанно вопиет: «Чего они ещё от меня хотят?!.» И на Ульянова фильм произвёл впечатление. Он допоздна мрачно вышагивал по палубе мостика, офицерской палубе, глядя на весёлые разноцветные огни Сан-Ремо, Монако, Лазурного Берега, отражающиеся в волнах. - Ну, как вам картина, Михал Алексаныч? – осмелился подойти я. - Серьёзная работа. Серьёзный, большой актер. - Скажите, а вот… Ну, пользуясь курортной, круизной расслабухой… - Чем-чем? - Атмосферой здешней, - я кивнул на импрессионистский калейдоскоп Лигурийского моря. – Можно спросить? - Валяй. Но если опять о бабах… - Часто вам в жизни приходилось вот так выступать, голосовать на собраниях, подчиняясь мнению свыше или большинства? - Вопрос интересный, конечно. И уместный, в самом деле. - Я имею в виду, что многие голосовали так, как было нужно, не то что за поездку вот на этот, например, Лазурный Берег, а за пайку… - Вся моя жизнь в театре и вне театра – на голосовании. Худсовет, партбюро, профком, общее собрание, товарищеский суд… - Суд? - Я помню суды, на которых спрашивалось: а ты жил с ней или нет?!. В 50-е, уже в 60-е даже годы. В театре были такие суды. - Вас судили? - Нет, не меня. Очень известного тогда артиста. Не буду называть, хоть и почил он в бозе: дело всегда щепетильное. - Но лично вам приходилось кривить душой на голосовании – при Сталине, Хрущёве, Брежневе? - А как же, как было не кривить душой? – помолчав, ответил Ульянов таким тоном, что я пожалел о начатом разговоре. – На голосованиях в масштабах страны деятели собирали всегда 99,9% голосов… Так строилась вся наша жизнь: большинством голосов, но с особым мнением руководства. Ведь когда впервые после революции народ сказал в Новочеркасске «нет», поднялся против несправедливости, нищеты – Хрущёв бросил на народ автоматчиков, положили людей, неизвестно до сих пор, сколько!.. Ты спрашиваешь, страдала ли душа, мучился ли я на этих собраниях? Многое ведь сейчас меняется, пересматривается… А тогда, многие десятилетия на кухнях шёпотом мы делились мнениями о том, что происходит в стране… - Но у вас не возникало мысли, желания, потребности поднять голос против того, что вы считали несправедливым и вообще подлым? - Как тебе сказать… Я жил ритмом и условиями жизни, которыми жила вся страна. 250 миллионов советских людей, голосовавших всегда «за». Я никогда не был диссидентом, как ты знаешь. - Но это – о народных массах, как выражался Ленин. А приходилось голосовать там, где ваш голос действительно чего-то стоил, мог решить судьбу? - Я лет 15 работал в Комитете по Ленинским и Государственным премиям. Там довольно много спорили. И вот тот знаменитый случай, когда на Ленинскую премию выдвинут был Солженицын и защищал его Твардовский, прежде всего, Медея Джапаридзе, Алексей Баталов и я – мы его поддерживали. И нас всех вскоре оттуда погнали. А вообще… Нет, я не был донкихотом… Короче говоря, я жил, стараясь не отставать, не забегать вперёд, как можно больше и лучше сделать в театре, в кино, на радио – в своей профессии. Я не борец. Но я и не сволочь. Помогал и помогаю людям, как могу. - Вы имеете в виду то, что ходите к властям имущим просить за других? А как вообще вам с ними – вы в своей себя тарелке чувствуете? - Не знаю уж, в какой там тарелке, но пришлось походить… Если вопрос серьёзный, мы собирались такой компанией: два актёра известных, притом разного амплуа, две актрисы, притом одна помоложе, стройная, длинноногая, другая чуть постарше, с более смелыми формами, блондинка, брюнетка… - Чтобы на любой вкус? - Ну да. Начинали уговаривать со всех сторон… И решали вопросы. Притом часто не лица наши играли окончательную роль в принятии решения. И уж тем более не билеты там всякие на наши премьеры, спектакли, которые мы предлагали… А то, что какой-нибудь Иван Иванович вздумает сделать вдруг что-либо в пику, например, отказавшему до этого Ивану Никифоровичу, или из азарта, или чтобы кому-нибудь что-нибудь доказать… Фотографировались в кабинетах в обнимку… - Но спину гнуть перед сильными мира сего приходилось? |
||||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | ||||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|