| Часть I. Глава V |
|
|
|
| 07.11.2009 | ||||||||||||
Страница 5 из 10 - А у нас в посольстве тоска, на самом деле, смертная. Каждый день одно и то же. - Но Манька твоя в восторге, в ажитации. Похорошела, закудрявилась. Понты кидает. - А что остаётся? Отслеживают у нас в дипколонии каждый шаг, чья жена что где за сколько на какой распродаже прикупила: туфли, платье, шубу, ювелирку, помаду губную, с блестками там или нет, даже колготки... - Главное, отношения-то с Машкой у вас нормальные? Не ругаетесь? - Как тебе сказать… Сыну бы не пожелал жениться на дочери знаменитой телеведущей. И вообще известного человека. - На меня, намекаешь? - Тебе как в семье Ульяновых? - Да мы, в общем-то, отдельно от родителей живём, пока на даче… Не ответишь одним словом. В Москве вроде бы привык, само собой как-то всё. А здесь, в круизе, о котором мечтал с детства, опять не верю, что это не кто-нибудь, а я собственной персоной… - Короче, счастлив? Мечта сбылась и никаких больше желаний? - Желаний уйма. Гораздо больше, чем до круиза. Времена новые грядут. Перестройка, гласность. Чернобыль, опять-таки… - Чернобыль. Если б ты читал, что итальянские, все европейские газеты писали! Конец света…У меня действительно ощущение, что как залп «Авроры». Начало конца. Империи. Не знаешь, как Михаил Александрович к этому относится? - К Горбачёву? С воодушевлением. Как истинный закалённый партиец колеблется с линией партии. - А ёрничаешь ты напрасно. Ты в курсе, что если бы не он, тебя бы не пустили сюда, в этот круиз? - Догадываюсь. Знаю, что он ходил на Старую площадь. И благодарен ему, естественно. - Он не просто ходил… Помнишь, ты меня просил узнать, почему тебя в капстраны не пускают? Я ничего тогда не смог сделать – стена. Оказалось, компромат на тебя. Притом как бы по наследству, от отца твоего фрондирующего. Да и ты там со своими француженками, доминиканками, пьянками-гулянками на Кубе, в Венгрии, в ГДР с моей женой… - Да у нас ничего не было, Серёга! - Мне по барабану, было - не было. Я про Ульянова. Ребята говорят, час сидел у нашего шефа. И документы и на отца, и на тебя забрал. - Как это забрал? Такое возможно? - Он такой человек, что для него всё возможно. Да и времена уже, в самом деле, начинаются другие. А он не говорил тебе? - Как-то так, между прочим… И на отца моего? - Не на моего же. Не себе лично забрал, естественно, а как бы дезавуировал. - Дезавуировал?.. х х х Сваты… Деликатная и каверзная тема. «Королевский брак!» - возликовал отец, когда я сказал о нашей с Еленой Ульяновой помолвке (подали заявление в загс и нам назначили дату свадьбы – через два месяца, как положено, «чтобы проверили чувства»), и бахвалился этим перед встречными и поперечными (в буквальном смысле слова: например, приятелем, знаменитым поэтом-песенником Анатолием Поперечным, автором «славного российского птаха») в ЦДЛ, Союзе писателей, Литфонде и т.д. Но сразу, с первой минуты засквозила и некая ревность, сопутствовавшая их отношениям впоследствии, до самого конца. Ревность со стороны моего отца. Самому себе всю жизнь мешавшего и вредившего («тебя первого и надо было при Сталине поставить к стенке, Лёшка, как вредителя! – говаривал его лучший и чуть ли не единственный друг писатель Владимир Дудинцев, автор нашумевших романов «Не хлебом единым» и «Белые одежды». – Какого рожна ты на трибуну полез, а?! У тебя ж творческий вечер на телевидении был запланирован, но ляпнул ты, что фамилия Ленина на самом деле Бланк и он немецкий шпион, и теперь накось вот, выкуси - телевидение! Помолчать не мог?..»). Человека ярчайшего. Яростного. Азартного. Прирожденного оратора, не уступавшего порой, по мнению тысяч людей и всего Союза писателей СССР, в искусстве риторики даже диктаторам: Ленину, Гитлеру, Муссолини, Кастро (с которым его сравнивали из-за темперамента и редкой в 60-е годы бороды). Алексей Марков, Михаил Ульянов. Два русских мужика. Марков появился на свет в семье бедняков, вдобавок угодившей под «красное колесо» геноцида русского народа, истребления казачества. Семья Ульяновых была ближе к середнякам. Отец Алексея умер от организованного властью голода, мать с детьми ушла в Дагестан, где можно было прокормиться, работала уборщицей. Алексей воспитывался в детском доме. Окончил педучилище, преподавал в аулах на кумыкском языке русский и литературу. Был призван в армию, прошёл войну. Ульянов – см. выше. Маркову достался ораторский дар от матери, от природы. Ульянов, в юности косноязычный молчун, сперва сам настырно, упрямо, потом с помощью преподавателей театрального училища и книг, которые зачитывал до дыр, до упаду, избавлялся от сибирского говора, учился говорить, выступать. Марков – натура увлекающаяся, с головой, с потрохами, всем существом своим, которому тесно в своей собственной оболочке, притом увлекающаяся чем угодно – от красивых женщин (и внебрачных детей) до бильярда, от рыбной ловли до полётов на воздушном шаре, от судебного разбирательства с ООН по поводу «чёрных дыр в атмосфере» до непримиримой борьбы с хамством продавщицы овощного магазина, от открытых, «с поднятым забралом», выступлений против ввода войск в Чехословакию и советской власти вообще до зависти соседу, привезшему из Румынии рубаху в петухах, от национального масштаба поэм «Михайло Ломоносов», «Ермак», «Пугачев» до эпиграмм на приятелей, собратьев по литературному цеху, остроумных, но порой грубо оскорбительных… Ульянов – предельная, порой и запредельная сосредоточенность, самоограничение, самоконтроль, сдержанность, отсутствие каких бы то ни было излишеств и вообще всего, что могло бы отвлечь от профессии… |
||||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | ||||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|