Официальный сайт журналиста и писателя Сергея Маркова.
Часть I. Глава IV Версия в формате PDF Версия для печати Отправить на e-mail
07.11.2009
Оглавление
Часть I. Глава IV
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Страница 7
Страница 8
Страница 9
Страница 10
Страница 11

 - Вы намекаете на то, что Россия – это непременно сумасшедшее?
 - Я говорю о крайностях характера. Полярностях, что ли. Которые показывал Достоевский. Не ограниченность, но безграничность. К вопросу, как спивается американец или финн, и как русский. «Братья» - это метафора, подразумевающая определенный тип, характер, верней, множество характеров. Но писал-то гений о русских людях. Не о шведах. Не об англичанах. Не о швейцарцах. А то выходит нечто усреднённое. Как евростандарт так называемый…
   Мерцали, переливались вдалеке огни какого-то города. Вблизи от «Белоруссии» в темноте прошелестел парусник.
 - Достоевский в «Идиоте» в финале писал: «И всё это, и вся эта заграница… одна фантазия, и все мы за границей, одна фантазия…»
 - Не говорите… Но, возвращаясь к первому вопросу моего интервью…
 - Неприлично затянувшегося, надо признать, - сказал Ульянов. - Ты посмотри на часы – почти два, скоро остров Страмболи. Пошли спать.
 - В первый день круиза я спросил, мечтали ли вы о путешествиях, о загранице?
 - Какой русский не мечтал?.. Но об этом потом как-нибудь. Концерт закончился.
                                                х               х                х
   Но не тотчас суждено мне было воротиться в каюту к жене, уснувшей после концерта.  По дороге я встретил Марину, давешнюю экс-Мисс «Круиз», в вечернем декольтированном платье с обнажённой спиной и разрезом до бедра. Познакомился я с ней, похожей на иностранку и на загадочную героиню Светланы Светличной из «Бриллиантовой руки», утром у стойки бара «Нептун», констатировав: «You are very attractive!» Потом мы играли в пинг-понг, она угощала нас с Леной коктейлем, уверяя, что деньги для неё теперь не проблема,  ругала почём зря Совок, смеялась над «Березками», рассказывала о своих друзьях и подругах по инязу, разъезжающихся по миру…
   В Генуе её должен был встречать богатый муж-итальянец. И начиналась новая жизнь. Но необходимо было проститься по-человечески со старой.
 - Пошли ко мне, - предложила она, рассыпав платиновые волосы по обнаженным плечам. – Так хреново на душе… Поболтаем, выпьем чуть-чуть…
 - Пошли, - не смог отказаться я.
 - …Я в Неаполе новый купальник прикупила, - сказала она, переодевшись в ванной,  закурив. - Отпад, последний визг! Мои девки б в Москве все сдохли б. Если б увидели, - добавила, вновь погрустнев. - Хочешь посмотреть?
 - Интересно бы взглянуть, - машинально ответил я. – А в Москве твои девки все – б…?
 - Будто ты не в курсах, кузницей каких кадров является наш славный иняз имени Мориса Тореза? Зимой как-то идёт моя подруга, возле института эзгибиционист навстречу, раз – и распахнул пальто, под которым голо… Подружка моя приходит, смеётся: нашёл тоже место, да кого возле нашего Тореза этим удивишь?.. 
   Золотисто-изумрудный, под цвет глаз, шёлковый халатик соскользнул на пол. Марина встала, сунула ноги в прозрачные пластиковые босоножки на высоченных каблуках, прошлась по каюте, слегка покачивая бедрами. Новый купальник был даже не мини-бикини, как те, в коих она красовалась у бассейна. Он вообще был чисто символическим – одна тесёмочка на сосках, параллельная – на бедрах и третья, перпендикулярная – где-то между ягодиц с нетронутыми еще солнцем узенькими полосками белой кожи и  недобритыми волосиками спереди.
 - Нравится? – спросила, обволакивая меня туманно-изумрудным взглядом. – Нравлюсь?
 - Угу, - кивнул я, напомнив себе Никулина в номере у героини Светличной.
 - Выпьем? – Марина присела ко мне на колени, обняла за шею, закинула ногу на ногу.
 - Мне бы пива, - вдыхая запах французских духов, отвечал я, как в кино.
 - Вино! Только вино! Я в Неаполе взяла большую бутыль кьянти, ты пьёшь кьянти?
 - Пью.
   Она налила вино в стаканы, мы выпили. Я подумал о том, что ни одно путешествие в моей жизни не было таким кинематографическим.
 - Эффектный купальник?
 - Эффектный. Но неброский. Мягко говоря.
 - Настолько неброский, - выплеснула она мне улыбку прямо в лицо, - что с первого взгляда не определишь, есть он или его нету? Спорим?
 - На что?
 - На желание, - прошептала она мне на ухо, расплющив правую грудь о моё плечо. – Закрывай глаза.
   Я покорно закрыл.
 - Раз, два, три! – скомандовала Марина, выключив свет.
   Она стояла посреди каюты без купальника, насколько я смог разглядеть в отблеске луны и береговых огней, оставшись лишь в босоножках, приподнимая, как на фотографиях в эротических журналах, волосы руками. Выбритые, белеющие ее подмышки вдруг вызвали во мне тревогу: а если сейчас, в этот самый момент распахнётся дверь и вломятся в каюту Елена, А.П., Михаил Александрович, капитан корабля, ещё кто-нибудь? Как в «Бриллиантовой руке» ворвались в номер отеля «Атлантик»… Марина легла.
 - Иди ко мне, - томно прошептала, раздвигая слегка согнутые в коленях ноги с изящными  длинными пальчиками с педикюром.
   Я медлил.
 - Ну, иди же, дурачок! В чём дело? Иди скорей…
 - Я лучше к себе пойду.
 - Почему, дурак?
 - Не получится.
 - А мне казалось, я тебе нравлюсь. Там, у бассейна, ты что-то такое залихватское сказанул. Какая я? Very attractive?
 - Очень привлекательная, - пробормотал я.
 - Но почему тогда?.. А-а, поняла! Ты боишься своего знаменитого тестя!.. Точно! И страх перед маршалом Жуковым сделал тебя импотентом! Ха-ха-ха-ха!..
   Она долго в голос хохотала, размахивая где-то под потолком каюты бесконечными, смугло поблескивающими в полумраке ногами.
 - Я пошёл, - сказал я, отпирая дверь каюты.
 - Подожди, - она поднялась, накинула халат. – Давай покурим. И выпьем. На посошок.
 - Покурим. И выпьем.
 - Завтра же, верней, уже сегодня, через несколько часов – Генуя. Меня встретит мой муж Лоренцо Скакабаротти. И всё.
 - Почему всё? Начнётся твоя итальянская жизнь… Скажи, - спросил я, когда мы выпили и закурили. – Зачем тебе это надо было? – я кивнул на постель.
 - Тебе интересно, как писателю? – сказала она – и слёзы вдруг блеснули в глазах.
 - Мне кажется…
 - Тебе правильно кажется. И я уверена, ты будешь писателем. Если понял, что я не тебя, верней, не конкретно тебя хотела, а…
 - А кого же?
 - Значит, не понял… - она смахнула пальцем слезу со щеки. Помолчала. - Я через тебя, может быть… Ульянова хотела.
 - Ба!
 - И не потому, что как мужчина он мне так уж нравится, хотя, конечно, ничего... Есть мужики-актёры и помоложе, посексапильней. Олег Янковский, например, в которого я была влюблена. Саша Абдулов. Родион Нахапетов. Но Ульянов очень …русский. Мощный. И председатель колхоза, и маршал Жуков, и даже Ульянов-Ленин… - она отвернулась в темноту. – Ты будешь смеяться - у меня в чемодане моя октябрятская звёздочка с Лениным, которую мне в первом классе на Красной площади на грудь прикрепили… Может, я  через него, через Ульянова,  с Союзом, с Россией хотела проститься… - проговорила осипшим глухим голосом. – Может, я бы и не вздумала уезжать ни к каким макаронникам… Они жадные, как моя смерть, и совершенно нас не понимают. Если бы такой мужик, как он, встретился… 
 - Вон оно что… - обескуражено вымолвил я, не зная, как реагировать. - А на что тебе посредник? Попробовала бы самого его, кхе-кхе… закадрить. Дама ты видная…
 - У самого, говорят, да я и сама здесь видела, жена такая - мало не покажется.
 - В этом ты права. У Аллы Петровны не забалуешь. 

Последнее обновление ( 18.11.2009 )
 
< Пред.   След. >
ГлавнаяБиографияТекстыФотоВидеоКонтактыСсылкиМой отец, поэт Алексей Марков