| Часть I. Глава IV |
|
|
|
| 07.11.2009 | |||||||||||||
Страница 5 из 11 По набережной Санта-Лючия бежали сверкающие от пота чернокожие морские пехотинцы в трусах. С утробным рокотом и рёвом проносились приземистые, будто вдавливаемые собственными немереными лошадиными силами в горячий размякший асфальт «Ламборгини», «Феррари», мотоциклы; с оглушительным треском, давно утратив глушители, тащились, едва обгоняя пешеходов, мотороллеры 40 – 50-х, ещё времён «Похитителей велосипедов» и «Неаполя – города миллионеров». Я шёл с фотоаппаратом наготове чуть позади семейной группы. Утром на теплоходе нас предупредили о неаполитанских мотоциклистах, срывающих дамские сумочки, и А.П. с Леной тщательно обмотали вокруг себя ремни своих сумок, прижимаемых к телам по левую руку, подальше от проезжей части. А коренастый, набычившийся, натуживший плечи, слегка разведший в стороны предплечья, как подростки на пляже, похваляющиеся мускулатурой, Ульянов в солнечных очках, похожий на начальника службы охраны, следовал справа и чуть-чуть, на полкорпуса, позади, блокируя женщин от проезжей части, беспрерывно озираясь по сторонам. Проходя мимо газетно-журнального киоска, я представил среди глянцевых обложечных красоток кричащий с передовиц газет аншлаг: «Маршал Жуков, спасая семью, бросается наперерез банде неаполитанских байкеров!» - и на всю страницу фотография, которую я в момент схватки успел сделать своим скромным, но безотказным «Зенитом». И как следствие – валютные гонорары, слава… Я столь живо, детально всё это вообразил, что когда дошли до трапа «Белоруссии» без приключений, почувствовал чуть ли не привкус разочарования. х х х После отхода судна из порта Неаполь на порт Генуя, расстояние между которыми, как напомнили по трансляции, составляет 334 мили, или 619 километров, бары музыкального салона и «Одесса» пригласили на коктейль дня «Джин Физ» за 8 франков, 1.15 долл. Рекомендуемая одежда на вечер была вечерняя, нарядная. На коктейль дня мы не пошли, а сразу, как только миновали остров Иския, отправились на объявленный в Программе дня «капитанский ужин». И оказались с Ульяновым, облачившимся в коронный клетчатый пиджак с золотыми пуговицами, в ресторане «Минск» первыми – А.П. и Лена ещё «приводили себя в порядок» в каютах к ужину. - Не принято вроде как приходить первыми, - сказал Ульянов. – Алла Петровна меня пару раз даже ждать заставляла, чтобы сделать вид, что мы по-светски опоздали минут на десять-пятнадцать. - На приём к английской королеве? - Не к королеве, но действительно на приём в английское, кажется, посольство. И потом в Кремль… Физически просто не могу опаздывать. По аэропортам слоняюсь, приехав загодя и ожидая регистрации. - Подавать? – подошла улыбчивая розовощекая официантка Оксана. – Сегодня ушица, рыба всякая, бароболя… - Что-что? – переспросил я. - Ой, картопля я хотела сказать. Молоденькая. Со сметанкой! - Чуть попозже, Оксаночка. Женщин подождем. А пока можно водички минеральной? - Конечно! Может, горылки, верней, водочки? – Оксана склонилась над столом, обозначилась, как весенний овражек в заснеженном поле, глубокая ложбинка в вырезе платья. - Сегодня капитан угощает. - Спасибо, Оксаночка, - улыбнулся Ульянов. - Спасибо – да или спасибо – нет? - Огромное спасибо – нет. Пока. - Значит, трошки попозже. - Совсем трохи… Итак, Михал Алексаныч, - продолжил я, - поиграв в театральной студии в Таре, потом в Омске, куда мама проводила вас, как вы говорили, с мешком картопли, как говорит Оксанка, вы на свой страх и риск отправились покорять Москву. Миллионы ваших сверстников жили по принципу «Где родился, там и пригодился», а вы отправились. Что это – чувство пути, о котором говорил Александр Блок? Что-то вас вело, толкало изнутри? - Да ничего меня особо не толкало. Поехал… А вполне возможно, и не сложилась бы жизнь. И могла бы выйти совершенно, так сказать, противоположной. - Например, могли бы спиться и давным-давно отправиться к праотцам? - Этих тьма примеров. Но есть и другие. Вили Вейнгер, москвич, еврей. Замечательный был парень, прекрасная семья. Я у них питался какое-то время во время учебы. После окончания Щукинского училища в 1950-м по распределению он уехал на три года в Иркутск. Стал там первым актёром, одним из лучших в Союзе актёров периферии, народный артист, всевозможные премии… Он состоялся как творческая личность, он счастливый человек! У меня бы, скорей всего, так судьба не сложилась. Я бы, наверное, попал бы под какое-нибудь влияние. Бог знает, куда утартало бы. Может, и спился. - Aut Caesar aut nihil - или Цезарем или никем, как говорили римляне? А обратно смогли бы вернуться, и, скажем, играть в Омском театре? - Нет. В этом смысле мы, тайно уезжавшие оттуда, как бы сжигали за собой мосты. Потому что Самборская обратно уже никого не брала. Считая отъезд в Москву изменой, предательством. - А что за Самборская такая? - Лина Семёновна. - Тоже еврейка? - Замечательная личность! Увидев её, статную, величественную, как Екатерина Великая, я понял, что меня, небольшого такого крепыша-головастика, ни за что не примут. Но прочёл своего «Рыцаря бедного», которого выучил в сарае, убирая навоз, отрывок из «Мертвых душ» о птице-тройке… - А, так ещё с той поры ваше трепетное отношение к Николаю Васильевичу? - И меня приняли. И помню, как плакал, впервые в жизни, когда опозорился в роли Шмаги из «Без вины виноватых», – которого, кстати, и сейчас играю, вот кульбит судьбы… (Забегая вперед, о кульбите, о судьбе, о круизе: последний раз в жизни Ульянов выйдет на сцену 29 января 2004-го года в спектакле Театра Вахтангова «Без вины виноватые» в роли Шмаги. – Прим. автора.) Тогда Самборская чуть по полу от хохота не каталась, глядя на мою игру. Когда я фразу произносил: «Ну и дальнейшее наше существование не обеспечено!..» Вся ее царственная плоть сотрясалась от смеха. А я рыдал, сокрушался: конец, думал - я хуже, бездарнее всех!.. «Лина Семёновна Самборская своеобразная была Дама, - вспомнит актриса Омского академического театра драмы Елена Аросева, сестра Ольги Аросевой. – Она в театр приезжала на лошадях и в коляске. Она была первой, кто углядел в молодом Мише талант. Любила его. Переживала, когда он уехал…» (Вообще Омск, где так любили гастролировать ещё в XIX веке великие Мамонт Дальский и Александра Яблочкина, традиционно щедр на театральные таланты: марсианского облика Владислав Дворжецкий, сыгравший с Ульяновым в «Беге» генерала Хлудова, головокружительная Любовь Полищук, «главный» голос российского телевидения Сергей Чонишвили, сын легендарного Ножери Чонишвили, самый популярный «мент» телесериалов Юрий Кузнецов и многие, многие…) - …И каковы были ваши первые впечатления от столицы? Долго ощущали себя провинциалом? Ностальгия по селу, по Таре, по Сибири не мучила? Вы столь пронзительно это чувство сыграли в образе генерала Чарноты из «Бега», что, уверен, и сами подобное испытали. - Впечатления помню. В августе 46-го, испросив разрешение, благословение, как раньше говорили, у отца, приехал я на свой страх и риск в Москву. Первым делом отправился на поиски Красной площади. С Курского вокзала приехал на Красные ворота, полагая, что где ворота, там и площадь. Разочарование помню: и это легендарная Красная площадь, где бывает сам товарищ Сталин, где происходил Парад Победы?.. Спросил у прохожих. Оказались бдительными. Тут меня и взяли. - В каком смысле взяли? Арестовали? Вот оно что… Недаром сказал кто-то, что в России художник должен посидеть в тюрьме. На каторге побывать. Артисты Иннокентий Смоктуновский, Георгий Жжёнов, Пётр Вельяминов сидели… - Да что ты затараторил! Не сидел я в тюрьме. Отец перед моим отъездом подарил мне трофейный чемодан. Ничего особенного, но заграничный. Да дело даже не в чемодане. С оружием меня взяли. - Что?! - Отец привёз и маленький немецкий пистолет. Красивенький такой, аккуратненький. Я клянчил, клянчил и выклянчил. И, как последний идиот, приехал с пистолетом в Москву. |
|||||||||||||
| Последнее обновление ( 18.11.2009 ) | |||||||||||||
| < Пред. | След. > |
|---|