| Заключительная глава |
|
|
|
| 06.11.2009 | |||||||||||||||
Страница 7 из 13 Как-то утром Мария позвонила и сказала, что меня разыскивает некая коммунистка из Доминиканской республики по имени Мину Таварес Мирабаль, красивая, говорит, что вместе учились на Кубе. Уже через полчаса я был в «России». С Мину, с которой у меня был неповторимый (как будто у кого-то они бывают повторимыми, о, молодость!) роман в Гаване, мы встретились во время завтрака в Западном блоке – Мария, как я потом узнал, наблюдала за нашей встречей. Приехавшая в качестве руководителя группы коммунистов, социалистов и «просто сочувствующих СССР» из нескольких стран Центральной Америки, толстушка Мину похудела, похорошела, посерьёзнела и стала уже не «моей Минушкой», как я её называл, покрывая поцелуями в машине, на пляжах, в зарослях мангровых деревьев, в солёном, как слёзы, бушующем (там всё бушевало) океане – она стала presidenta, председательницей какого-то международного общества. «Просто сочувствующие» оказались людьми состоятельными, многие являлись владельцами отелей и известных в Карибском регионе курортных комплексов, как и Мину, унаследовавшая от бабушки-миллионерши пятизвёздочный отель неподалёку от Санто-Доминго. И они выказали желание осмотреть и более детально ознакомиться с крупнейшим в Европе отелем. Не сразу (требовалось согласование с КГБ), но вопрос в последний день был решён положительно, и по распоряжению генерального директора Мария провела двухчасовую экскурсию по «России» - начиная с подвалов, подсобных помещений, кухонь и кончая верхними этажами и даже крышей, где латиноамериканцы охали и ахали, вертя головами во все стороны, и один «сочувствовавший» чуть было не сорвался. В качестве журналиста я тоже принимал участие в экскурсии, слушал, фотографировал и кое в чём помогал слишком робевшей в присутствии приставленного к нам сотрудника КГБ молоденькой неопытной переводчице из «Интуриста». - …«России» не было аналогов в Европе, по количеству номеров наша гостиница сразу вошла в Книгу рекордов Гиннесса! Это город в городе, в сердце России! Можно прожить целую жизнь, не выходя на улицу, любуясь «завораживающим», как сказала Мирей Матье, и «просветляющим душу» видом из окон гостиницы… Мария рассказывала о «России» с такой гордостью, с таким упоением, что Мину призналась мне (когда программа их пребывания, включавшая и Золотое кольцо, и Ленинград с пригородами, подошла к концу) в любви к ней. - К кому? – уточнил я, подразумевая не всегда устойчивую сексуальную ориентацию моей кубинской подруги. – В кого ты влюбилась? - В неё, - сказала Мину. - В гостиницу «Россия»? - В Россию, которую я знала по романам и рассказам Толстого, Достоевского, Чехова, Булгакова… Олицетворением которой являлся ты в Гаване, а теперь вот здесь - твоя Мария. - Моя? – переспросил я. - Твоя, ты лучше не найдёшь. И не обманывай себя. Но берегись её. Будь счастлив, милый. Когда я поведал об этом Марии, опустив некоторые детали, она неожиданно зарделась, но сказала, чтобы я не морочил голову, у неё таких ежедневно проходят сотни, тысячи и вообще ей некогда со мной разговоры разговаривать и точить лясы – важных дел полно. Потом в ресторане «России», увековеченном лезгинкой профессора Хочикяна в красной рубахе – Фрунзика Мкртчяна и Бубы Кикабидзе в фильме «Мимино», у нас была юбилейная встреча с одноклассниками и одноклассницами, и я познакомил Марию со своей первой в жизни - в четвёртом классе - любовью, ставшей стоматологом. К Марии «на смотрины», как бы невзначай, я привёл и свою будущую супругу Лену Ульянову. Мы посидели, что-то выпили. Она Марии понравилась. - Как на Кубу я тебе советовала однозначно ехать, - сказала Мария, - так и здесь: женись, тем более что времена грядут смутные, непростые, поверь, мне делегаты партсъезда такого понарассказывали! - Какого? – интересовался я, пытаясь заморить гложущего изнутри червя сомнения (отец мой был вожаком в семье, ведущим, и я ведомым быть не планировал, а в семье Ульянова, что было очевидно, ожидала именно такая участь). - Для начала постараются нам навязать «сухой закон»… - Нам? Кто? - А кто у нас последние десятилетия законодатель мод в одежде, музыке, теперь вот будет и в политике? - Я «The Beatles» всегда любил. - А джинсы чьи ты у гостиниц покупал?.. Штаты будут диктовать, как жить. Вот, скажут, был у нас «сухой закон» - и в результате США стали самой мощной державой. Но на самом деле – мощной Штаты стали в результате мировой войны, а в результате их «сухого закона» и бутлегерства возникли мощные организованные преступные сообщества. И нас такое ждёт. Только гораздо хлеще, потому что мы в России, у нас всё до основанья, до конца… Говорят, что если упадут цены на нефть, то экономика наша сама рухнет, стоит её лишь чуточку подтолкнуть. - Какая ты умная, Мария! - Главное в России - водка. Если нашим внушат заокеанские гипнотизёры, что надо её запрещать, вводить «сухой закон», как уже ввели войска в Афганистан, да и как всё время пытаемся кому-то что-то ввести… В общем, женившись на дочери народного артиста СССР, Героя Социалистического Труда, члена ЦК ты будешь, как за каменной стеной. Ульянов сильный и хороший мужик, он часто у нас в «России» бывает, я знаю, что говорю. И жену его, Аллу Петровну знаю, она, кстати, во многом его сделала. Помочь ресторан зарезервировать? - Спасибо тебе, конечно, за совет, но я ещё подумаю, готов ли к оседлой семейной жизни. - А что тебя смущает? - Смущает, что романтика дальних дорог ещё больно тянет. Романтика гостиниц. - А-а! Смотри, романтик, не подцепи что-нибудь. - Умеешь ты, Мария, всё опошлить. Хотя тебе, конечно, виднее. Но правда – романтика. Не представляю даже, как смогу без неё. Наверное, угасну не к сроку. И в самом деле гостиницы (как и поезда) всегда настраивали на романтический лад, со входа, с обретения ключа от номера суля что-то новое, неизведанное, без чего жизнь казалась (особенно после обильных возлияний в гостиничных ресторанах) неполной и в чём состоял её, жизни, смысл … О, «Октябрьская» в Питере, тогда ещё Ленинграде! О, «Селигер» в Твери, тогда ещё Калинине!.. О, гостиницы Якутска, Белгорода, Архангельска, Кишинёва, Чебоксар, Петропавловска-на-Камчатке, Кирова, Оренбурга, Одессы, Керчи!.. Несть им числа – гостиницам, в которых я знакомился и выпивал с прелюбопытнейшими людьми, буянил, за что порой выселяли взашей, с упоением до рассвета сочинял, в которых, наконец, изменял Марии с теми, что были на неё пусть даже отдалённо, но похожи: с постоялицами, администраторами, дежурными по этажу, официантками неповторимых гостиничных ресторанов с их тёплой разбавленной водкой, подошвообразными бифштексами, потрясающими лабухами и солистками – сплошь аллами пугачёвыми и софиями ротару!.. С моим другом писателем Юрием Козловым (ныне возглавляющим пресс-службу Совета Федерации), с которым в начале 80-х работали в «Огоньке» разъездными корреспондентами, мы оформлялись в Институте океанологии в кругосветное путешествие почти на год, мечтая увидеть Японию, Штаты, Панаму, Чили, Огненную землю, айсберги Антарктики, Уругвай, станцевать танго в портовом кабачке Буэнос-Айреса, походить в белых штанах по Рио-де-Жанейро, поохотиться у берегов Австралии на огромных белых акул и китов, а в Танзании – на львов и слонов… Уже мы сделали весьма болезненные прививки, уже укладывали чемоданы, уже наизусть вызубрили справочник «Страны мира», уже почти нас проводили друзья и подруги, и Лена Ульянова сказала мне: «Зато я буду знать весь этот год, что ты у меня есть, и буду ждать тебя»… Но - срезали. Сперва меня (выездная комиссия ЦК КПСС, то бишь КГБ, припомнив, должно быть, эротический радио-спектакль француженки Шарлотты, кубинские похождения или ещё что-нибудь, завернул мои документы). А через пару дней, за компанию, видимо, не пустили и Юру. - Вам лично, - сказали те, кому я сдавал характеристику, справки и ворох прочих бумаг, - надеяться вообще не на что, никаких шансов, так что в будущем даже времени не теряйте на оформления… В одном из баров «России» я обречённо рассказал об этом Елене Ульяновой. Она обрадовалась. Я и хотел сыграть свадьбу именно в «России». Но Михаил Александрович Ульянов договорился с высоким начальством о Доме приёмов то ли ЦК КПСС, то ли Совета министров СССР в Спиридоньевском переулке у Патриарших прудов. Сожалею, что не настоял тогда (впервые и симптоматично, знаково) на своём. (А в том Доме приёмов, где мы праздновали, и была у нас на свадьбе «вся Москва», через несколько лет, в 1990-х, когда мы с Еленой Ульяновой уже благополучно развелись, растерявшись и стушевавшись перед наступающим диким капитализмом, открылась гостиница «Марко Поло Пресня».) Зарождалась, как цунами в океане, набирала силу и подкатывала перестройка. Мария посвящала меня в уже появляющиеся теневые стороны гостиничного бытия: в такую-то гостиницу («Украину») съезжаются картёжники со всего Союза и играют по-крупному, в такой-то собирается всесоюзный сходняк воров в законе, в такой-то больше всего проституток... Став ведущим рубрики «Журналист меняет профессию», я и сам стал вникать в нюансы, на неделю-две превращаясь то в гостиничного коридорного, то в электромонтёра, то в водителя-экспедитора… После того как я отвёз пару проституток в гостиницу «Спорт», потом ещё куда-то парочку, обслужившую нетерпеливого клиента прямо на заднем сидении, мне поступило предложение от жриц любви стать их «траллером», «водилой»: на своей «четвёрке» с вечера до 5-6 утра я должен был развозить их по Москве, например, если не «пёрла фишка» у «Интуриста» и «Националя», то по-быстрому перебрасывать тружениц в «Космос», «Белград», «Международную», «Метрополь» или «Украину», иногда просто раскатывать по Москве с двумя-тремя жрицами, искавшими клиентов, преимущественно «фирму» на улицах, отвозить их на какие-нибудь квартиры или дачи, ожидать, когда они отработают, и везти ещё куда-нибудь… Демонстрировали, надо отдать им должное, многие девчонки, в основном не москвички, совсем простенькие, порой чудеса щедрости, делясь со мной по-сестрински, отдавая четверть, а то и треть заработка. Я отказывался и от денег - четвертных, полтинников, даже льстивших моему водительскому тщеславию «кать», то есть стольников, и от «отработки натурой», что нередко предлагалось мне под утро утомлёнными любовью. Делал вид, что ни в первом, ни во втором не нуждаюсь. И мне действительно интересна была работа – как журналисту, писателю. Я узнал много для себя нового, познакомился с любопытнейшими людьми, которым суждено было сыграть в новейшей истории перестраивающейся страны значительные роли. В ту пору серьёзно «наваривали» на твёрдо конвертируемой валюте (долларах, французских и швейцарских франках, английских фунтах, западногерманских марках, японских йенах и т.д.). 88-ю статью Уголовного кодекса ещё не отменили, но блюли правоохранительные органы эту пресловутую статью уже не столь строго, на многое закрывая глаза, да и почувствовав аппетит, свой интерес. |
|||||||||||||||
| Последнее обновление ( 30.11.2009 ) | |||||||||||||||
| < Пред. |
|---|