РИМСКИЕ ПАПЫ
                                                         I. АНТИПАПА
   Флоренция, пожалуй, самый эротичный город из тех, в которых мне довелось побывать. Напоённый сакрально-возвышенной прекрасной и радостной эротикой. Падуя, Пиза, Сиена,  Венеция, безусловно, тоже эротичны (чего не скажешь о Милане – огромном бизнес-центре). Но в Венеции, например, эротика имеет привкус, цвет, отсвет, даже звук (плеск мыльно-ржавых волн под чёрной гондолой-катафалком) неких отклонений, нездоровья и смерти («Смерть в Венеции» и др.). Флоренция – жизнь. Произносишь про себя: «Флоренция», - и погружаешься мысленно в ту неповторимо радостную, упоительную  атмосферу, что царит там повсюду, начиная с сакрального центра города, образованного площадью святого Иоанна и Соборной, с церкви Благовещения Девы Марии, со скульптур на площади Синьории, с галереи Уффицы, с Понте-Веккио, с сада Боболи с его фантастической красоты бассейном… И не только в произведениях искусства дело. Хотя и в них, конечно, – думается, плотность совершенной красоты, гениальных од к радости, к жизни, к любви там высочайшая в мире. Эротика – это желание жить, продолжать жизнь. А ниоткуда так не хочется отправляться в мир иной так, как из Флоренции. Быть может, мне повезло с погодой, с солнцем. Приехав утром, я до вечера бродил по улицам, по площадям, по набережным, по залам галереи Уффица и давался диву от того, как много вокруг красивых, очень красивых и сногсшибательно красивых женщин. Не буду оригинален, коль замечу, что Италия вообще этим славится. Я ещё в первый приезд, во время незабываемого круиза по Средиземноморью иного лет назад, в Неаполе был поражён и чуть не вывернул себе шею в экскурсионном автобусе. Но вот загадка: не только итальянки, но все женщины, откуда бы ни были, независимо от природных данных, возраста, настроения, степени ухоженности или, как принято теперь говорить, «тюнингованности», - в Италии, и особенно во Флоренции преображаются.   
 - Ты удивляешься, Серджио, тому, что католические священники, призванные врачевать души, занимаются растлением малолетних, в Соединённых Штатах, например, и не только? – говорил мне историк католицизма доктор Пьетро Казарини за ужином в  рыбном ресторанчике неподалёку от Palazzo Vecchio. Камни Старого Дворца на заходе солнца становились медово-жёлтыми и будто испускали мягкое свечение, тогда как статуи – мифологических героинь, «Похищение Поликсены», Геркулеса, Давида – погружались в темноту. Давний, ещё со времён советской перестройки друг моих друзей, работавших в Италии, он провёл для меня  экскурсию по Ватикану, а потом мы отправились на его крохотном «Фиате» во Флоренцию, где у него были дела. – Нити этого тянутся в далёкое прошлое. В Риме вчера ты осведомился, отчего на стене Собора святого Пьетро, где означены все папы, начиная собственно с апостола Пьетро, отсутствует Иоанн XXIII. Изволь, я расскажу тебе про этого антипапу. – Русский язык Пьетро, похожий на средневекового монаха-просветителя, учил по книгам, в основном по русской классической литературе, так что и выстраивал иногда фразы соответственно. - Заказывай ещё одну порцию устриц, бутылку моего любимого «Lacrima Christi» - «Слёзы Христа» и набирайся терпения. Ибо рассказ будет долгим. И, быть может, достаточно шокирующим для тебя, православного, да ещё из так называемого и своеобычно понимаемого вами Третьего Рима. На самом-то деле Рим один, другого быть не может. Надеюсь, ты это поймёшь.
 - Не возражаешь? - спросил я, достав из сумки и положив на стол диктофон.
 - Пожалуйста, я не боюсь суда инквизиции, - вполне серьёзно ответил Пьетро. – Впрочем, последняя моя поездка в Москву, с её шикарными автомобилями, казино, ночными клубами и особенно… да ты сам всё знаешь лучше меня.
 - Что всё, Пьетро? – не понял я.
 - Откровенно?
 - Как на духу, - кивнул я.
 - Мои знакомые, которым здесь, в Италии, я оказал небольшую консалтинговую услугу по бизнесу, связав с управляющим компаниями самого Сильвио Берлускони, решили отблагодарить и пригласили меня в …как ты думаешь, куда?
 - Судя по выражению лица и блеску глаз – в баню.
 - Но как ты догадался?!
 - В Москве это теперь почти неотъемлемая составляющая гостеприимства. Как хлеб-соль, икра, водка, Большой театр. Ну, и хорошо попарились?
 - Ты знаешь, что такое «группа поддержки» в русской бане?
 - Догадываюсь. Было из чего выбрать-то?
 - О-о! Мы сами выбрали по Интернету, хозяйка бани им всё объяснила и буквально полчаса спустя перед нами уже стояли в ряд юные красавицы на любой вкус, блондинки, брюнетки, рыженькие, стройные и пышненькие, представляешь! – облизывался Пьетро.
 - Мы немного отвлеклись от темы, - напомнил я, разглядывая устрицу в тарелке историка католицизма.
 - Нисколько, поверь! – возразил раскрасневшийся доктор. - Я хотел сказать, что моя недавняя поездка дала мне повод усомниться в том, что Москва не является Третьим Римом. А теперь – непосредственно к нашим баранам, как говорят у вас. Не знаю уж, насколько рассказ мой впишется в твою книгу о сакральной эротике. Впрочем, что же тогда называть сакральной, религиозной эротикой, коли не интимную жизнь римских пап?.. Работает диктофон?
 - Всё в порядке.
 - Итак. С древних времён секс и религия тесно связаны между собой. И наиболее явственно это проявилось за многовековую историю именно в католицизме. Каких только пап и антипап не видела католическая церковь!
 - А вообще кто такие антипапы, Пьетро? Звучит забавно.
 - Если коротко – проигравшие в борьбе. Те, кому не удалось завладеть властью, а значит, несметными сокровищами самой богатой на земле Церкви и доказать, что они являются преемниками святого Пьетро, первого в истории человечества папы. Об интимной жизни пап можно писать тома и тома. Каких только не было! И гомосексуалисты, и некрофилы!.. И папесса Иоанна была, которую Бокаччо называл Джибертой, - она, впрочем, разродившаяся прямо на алтаре, по сравнению с остальными являла собой чуть ли не верх целомудрия… Но одним из самых ярких, если не ярчайшим антипапой был, всё же, на мой взгляд, Иоанн XXIII. Посему и расскажу о нём для твоей книги – жизнь его и есть целая книга, настоящий роман!
 - Сделай милость, дорогой Пьетро!
                                                                        II.
 - Родился Балтазар Косса, а именно так в миру звали будущего  антипапу, в 1360 году на острове Искья в Неаполитанском заливе, - глотнув вина, торжественно, высокопарно начал повествование ватиканский историк. – Род его восходил к эпохе Римской империи и был из древнейших в Италии. По семейному преданию, сам Юлий Цезарь подарил остров своему любимому полководцу Корнелию Коссе. Старшие братья Балтазара, Гаспар и Микеле, были пиратами, притом весьма успешными и изощрёнными. Многие государства стремились привлечь «адмирала» Гаспара Коссу на свою сторону, дабы парализовать или уничтожить торговые связи соперников. Балтазару не было и тринадцати, когда он, тайком проникнув на один из кораблей старшего брата, принял боевое крещение: в районе Берберии, недалеко от современного Туниса, пираты захватили генуэзский корабль, в рукопашной схватке перебили команду, и юный Балтазар был ранен. В будущем он будет брать уроки фехтования у знаменитых мастеров Неаполя и Венеции, станет одним из лучших фехтовальщиков Европы, и многажды клинок спасёт ему жизнь. Он будет брать и уроки любви – ещё более успешно. Но первый урок ему преподали темнокожие рабыни с генуэзского корабля: они ухаживали за мальчиком, сделали его мужчиной, в считанные дни и ночи он пошёл на поправку, да и стал после этого настоящим пиратом из-за страсти к женщинам. Девушки и женщины, которых пираты брали в плен в набегах, прельщали юного чернокудрого Балтазара даже более, чем несметные сокровища.
   Их много было в его жизни. Без преувеличения можно сказать, что для Балтазара Коссы женщины были sine qua non. Абсолютно! И было три женщины из женщин. Первая – мать Балтазара Коссы. «Дитя моё, - говорила госпожа Косса, когда после очередного набега Балтазар навестил отчий дом на Искье. – Тебе уже двадцать. Я молю Бога, чтобы ты не отправился на корм рыбам. Помнишь, когда ты был маленьким и гремел гром, ты прятался у меня под юбкой? Ты даже грудь мою сосал как-то по-особенному, мне говорили, что мы с тобой в эти минуты были подобны Мадонне с младенцем. Ты был самым нежным из моих сыновей. И самым набожным. Я избрала для тебя иной путь. Не быть тебе больше пиратом – такова моя материнская воля! Ты добьёшься сана священника, епископа, станешь кардиналом и получишь все блага мира! Благословляю тебя!» Балтазар обожал и во всём слушался свою мать. Простившись с друзьями-пиратами, он отправился в университет Болоньи, на теологический факультет.
   Прирождённый вожак, благодаря уму, отваге, богатству (мать регулярно присылала неаполитанские реалы, весьма твёрдую тогда валюту), он стал кумиром студентов знаменитого университета. Студенты в ту пору, находясь под защитой суперлояльного по отношению к ним закона, могли позволить себе любые безумства. Балтазар не знал равных в попойках, скандалах, схватках, нередко кончавшихся кровопролитием. Горожане называли студентов «дьяволами Балтазара». О его любовных похождениях стали складываться легенды. За пять лет учёбы на теологическом факультете его жаловало благосклонностью множество женщин, от знатных дам Болоньи до простолюдинок и блудниц. Редко он проводил две ночи подряд в одной постели. «Дьяволы Балтазара» считали за честь вступить в связь с бывшими любовницами своего кумира и главаря. Те не противились – отвергнутые, они отдавались «дьяволам», лишь бы быть поближе к Балтазару. И только Има Даверона не изменяла Коссе.
   Иные мстили. Монна Оретта, жена богача Бенвенутти, ослеплённая ревностью, уговорила мужа нанять убийц. Ночью они напали, ранили, но Балтазар, физически необычайно сильный и ловкий, заколол их всех, затем и самого Бенвенутти в его дворце, а Монне на груди начертил стилетом, с которым покушались на его жизнь наёмные убийцы, звезду. В ту же ночь, спасаясь от преследователей, он очутился в доме, скрытом густыми зарослями и наполненном таинственными предметами: черепами, скелетами, чучелами, старинными картами… Хозяйка – её глаза, весь облик – потрясли воображение Балтазара. Будущий римский папа не мог знать, что эта встреча станет роковой и приведёт в конце концов к тому, что последующие папы, «преемники святого Петра», отрекутся от Иоанна XXIII, назовут его антипапой.